того, чтобы ты узнала правду от меня, а не от кого-нибудь другого.
Хилари судорожно сжимала ручки кресла бескровными пальцами, которые напоминали когти. Ее кожа теперь казалась мрамором, испещренным жилками. Она восседала на краю кресла, холодная и надменная, скорее напоминавшая средневековую ведьму, чем кого-либо из смертных.
— Ты негодяй! — злобно выкрикнула Хилари. — Ты ничтожество!
Она медленно поднялась с кресла и, размеренным шагом подойдя к Ною, наотмашь ударила его по левой щеке.
Ной ожидал этого удара и принял его, не уклонившись и не вздрогнув от боли. Лишь когда Хилари отвернулась, нервно теребя складки широкой юбки, чтобы успокоиться, он позволил себе расслабиться.
— Мне уйти?
Хилари случайно задела бедром край стола. Масляная лампа пошатнулась, но она успела ее поймать прежде, чем та упала. Этот незначительный эпизод вернул мисс Боуэн к реальности.
— Нет, я не хочу, чтобы ты уходил. — Хилари скрестила руки на груди, чтобы они не дрожали. — Ты мне еще многое должен. Я заслуживаю и требую объяснений. — Ее губы слегка дрожали. — Как ты мог так поступить со мной? — жалобно запричитала она.
— Прости, Хилари. — Ной понимал, что столь кратких объяснений было недостаточно. — Я влюбился.
Она взорвалась:
— Раньше ты говорил, что любишь меня!
— Я так думал, — Ной прямо посмотрел в ее горящие ненавистью глаза, — но Джесси заставила меня все переосмыслить.
— Потому что ты сделал ее беременной? Все дело в этом? — Хилари хваталась за соломинку. — Если ты женился на ней из-за чувства долга, то я могу тебя простить.
— Через какое-то время ты разведешься с ней, и мы наконец поженимся. Я сгораю от нетерпения.
— Зато мне совсем не хочется разводиться. Я люблю свою жену, Хилари, Кроме того, Гедеон не мой сын, но я люблю его, как родного.
— Ты готов усыновить ребенка какого-то проходимца? — не веря своим ушам, удивилась Хилари.
— Не говори так, — стараясь быть уравновешенным, произнес Ной. — Родители Гедеона были порядочными людьми.
Отвернувшись, Хилари оперлась о стол.
— Не могу поверить тому, что ты сейчас говоришь. — Она склонила голову вниз. — Почему ты ничего не написал мне? Почему женился в Англии? Ты не мог дождаться возвращения и вначале сообщить обо всем мне?
— Я не написал потому, что хотел рассказать о своих намерениях лично, а письмо обязательно опоздало бы. Мы с Джесси поженились в самом конце моего пребывания в Англии, и обстоятельства сложились таким образом, что я не мог ждать, чтобы сообщить об этом тебе.
Хилари в бешенстве ходила взад и вперед.
— Тебе не терпелось залезть к ней под юбку! А девушка молодец: вначале потребовала, чтобы на ней женились, а уж потом раздвинула свои ножки! Мне тоже следовало быть такой непреклонной! — Ее темные глаза злобно сверкали, потому что Ной продолжал молчать. — Итак? Ты что-нибудь скажешь?
— Не думаю, что твои комментарии нуждаются в ответе, — спокойно сказал Ной, — но если ты настаиваешь, позволь напомнить, что я не просил у тебя того, что ты не желала давать. Более того, я даже не помню, чтобы первым попросил тебя заняться любовью. Ты сама сгорала от страсти, к тому же у тебя уже был опыт в этом деле.
Ной тут же пожалел о последних словах. Он не собирался бросать камни в ее огород, но невольно сделал это. Побагровев, Хилари прошипела:
— Проклятие! Да как ты смеешь говорить такое мне! Да, ты не был первым моим любовником! И вторым, и даже третьим! Может быть, тебе рассказать обо всех моих связях?
Ной заставил себя взглянуть на нее, хотя боль в ее голосе пронзила его.
— Не стоит, Хилари. Не нужно ничего объяснять. Мне всегда было наплевать на тех мужчин, с которыми ты спала до встречи со мной.
— И ты думаешь, мне это приятно слышать? — В голосе ее звучала горькая обида.
Приложив руку ко лбу, Ной медленно выдохнул:
— Я неточно выразился. — Но доля правды присутствовала в ее словах, с грустью подумалось ему. Он никогда не ревновал ее настолько, чтобы интересоваться бывшими любовниками. — Я лишь хотел сказать, что все происшедшее с тобой до меня осталось в прошлом. Это не имело к нам никакого отношения. Я просил тебя выйти за меня замуж до отъезда в Англию, точнее, более семи месяцев назад.
Внезапно он задумался над тем, слышала ли она его сейчас. Стоя возле окна, она тупо смотрела в ночную пустоту. Свет уличных фонарей четко обрисовывал ее красивый профиль.
— Ах да, — равнодушно отозвалась она, — я помню, что ты сделал мне предложение до своего отъезда. Свадебное путешествие, сказал ты. Однако прекрасно знал, что я никогда не согласилась бы поехать в Англию.
Неужели он действительно действовал преднамеренно? Знал ли он тогда, что никогда не женится па Хилари, потому что не любил ее?
— Я бы женился на тебе до своего отъезда в Англию, — честно признался Ной. Он действительно женился бы на Хилари, если бы она согласилась. И совершил бы непоправимую ошибку. Сейчас он это понимал.
— Ты лжешь, 1 — не поверила она ему. — Поскольку я отказала тебе тогда, мы никогда не узнаем, как развивались бы события в дальнейшем. Не так ли? — Хилари грустно улыбнулась. — Все эти месяцы я представляла нашу свадьбу. — Она повернулась к нему лицом. — Я даже не смогу сказать людям, что мы разорвали отношения до твоего отъезда. Это было бы очевидной ложью, а я выглядела бы еще большей дурой, чем ты меня уже сделал.
Ной не знал, что ответить, и поэтому мудро хранил молчание.
— Сказать тебе, почему я не поехала тогда с тобой в Англию?
— Ты никогда не скрывала своего отвращения ко всему, что было связано с этой страной.
— Правильно, но ты не знаешь причины подобного отвращения.
Ной недоумевал, почему она сейчас заговорила об этом, но чувствовал себя обязанным выслушать хотя бы потому, что больше ничего не мог предложить ей в утешение.
— Не знаю. Но ты же всегда говорила, что это из-за убийства твоего брата в Иорктауне.
— Да, именно так я и говорила. Но люди, как ни странно, наивно и безоговорочно в это верили. — Хилари усмехнулась. — И ты в том числе. Мы с Эваном никогда не были особенно привязаны друг к другу, хотя кое-что нас объединяло. Мы были заложниками нашего отца, и во время войны он отлично использовал нас.
— Хилари, — осторожно обратился к ней Ной, — ты уверена, что хочешь продолжать?
— Очень даже уверена, — ответила она, возвращаясь к столу, на котором были разложены всевозможные сладости. Улыбаясь, она налила себе чашку чая и добавила немного взбитых сливок и сахара. — Чаепитие делает обстановку более приятной, не правда ли? — Хилари снова устроилась в кресле напротив Ноя. — Помню, во время войны мне очень часто приходилось подавать чай. Мне было семнадцать, нет, восемнадцать, когда англичане оккупировали наш город. Английские солдаты располагались там, где им нравилось, но в некоторых домах, как этот, например, их встречали с радушием. Ты знал об этом? Папа приветствовал их в нашем доме. В то время мы с тобой еще не были знакомы, но я знаю, где ты проводил тогда зиму. Долина Фордж, Верно? Эван тоже был там. Англичанам папа доказывал, что отрекся от своего сына, отъявленного негодяя. Своим друзьям-революционерам папа врал, что англичане расположились в нашем доме против его воли и что Эвпц действовал по принципам, которые унаследовал от своего отца. — Хилари сделала глоток теплого чая, руки ее еле заметно дрожали. — Пока продолжалась война, папа умудрялся угождать и тем, и другим. Его не волновали последствия, самым главным было то, что он обеспечил себе безопасность. Конечно, он потерял сына, а я была… — Хилари пожала плечами, стараясь изобразить на своем лице безразличие, — … была изнасилована. Но это папа мог пережить. Он по-прежнему управлял банком, у него остались друзья, дом… и чуть запятнанная дочь.
— О Господи, Хилари, — прошептал Ной, — я и не… Хилари нервным движением поставила изящную фарфоровую чашку на блюдце, отчего та зазвенела.
— Дай мне закончить, Ной, а потом уходи.
Он послушно кивнул, чувствуя нарастающую боль в сердце.
— В течение всей той зимы, в то время как Эван добывал себе пищу где придется и как придется, не уверенный в завтрашнем дне и в том, сможет ли перенести лютый холод в той одежде, которая была на нем, я принимала у нас в доме откормленных и тепло одетых английских солдат и офицеров. Даже тогда мне казались нелепыми те роли, которые папа навязывал нам с Эваном: они не подходили ни ему, ни мне. Эван никогда не переставал надеяться на примирение с Англией. Однако наши судьбы зависели не от идеологии, а от того, к какому полу мы принадлежали. Папа советовал мне быть любезной с солдатами. Но после изнасилования он сказал, что я была слишком любезной и вела себя непристойно, чем и привлекла их внимание. Он считал, что это обязательно должно было произойти. Вскоре меня опять изнасиловали. Ной на миг закрыл глаза:
— Тех солдат, которые надругались над тобой, их…
— Наказали? Нет. Папа запретил мне рассказывать об этом кому бы то ни было. И я молчала… до сегодняшнего дня. — Хилари поставила чашку с блюдцем на стол. — Мне захотелось, чтобы ты узнал о моих любовниках, Ной, и чтобы понял, почему я презираю все английское. Возможно, неразумно винить весь народ в подлости некоторых его представителей, но я ничего не могу поделать со своими чувствами. — Глаза Хилари блестели от слез, и она не скрывала их. — После войны у меня были и другие муж чины, но я никогда не была неразборчивой шлюхой. Наоборот, меня все считали снежной королевой. Мне это доставляло удовольствие. — Уголки ее
