– Думайте так, если вам хочется, – заметила она еле слышно, – но я не ошибаюсь.
– Я слышал.
Она улыбнулась виновато.
– Вам двадцать четыре года, – напомнил он ей.
– Да.
– В каком обществе сей возраст является недостаточным для того, чтобы вести свои дела без опекунов?
Рия продолжала улыбаться. Несколько вымученно. Она явственно ощущала его растерянность. Или страх?
– Ваш отец оставил довольно строгие распоряжения относительно того, что потребуется для моей независимости. Он говорил о моем легкомыслии, хотя учитывая тот факт, что я осталась ребенком, когда умерли мои родители…
– Сколько вам тогда было лет?
– Едва исполнилось десять.
– Вы сразу стали круглой сиротой?
– Да. Виной тому, как мне сказали, холера. Мои родители жили в Индии. Мой отец служил в полку, который размещался в Дели, и моя мама оставалась с ним. Я должна была ехать к ним как раз тогда, когда до Англии дошли слухи об эпидемии. Вскоре нам пришло сообщение, что они оба умерли.
Уэст подумал, что Рия говорит о случившемся отстраненным тоном не зря. Он понимал, насколько ей трудно.
– Нам? Кому это – нам? – спросил он, осторожно понуждая ее к дальнейшему рассказу.
– Мне и моему деду. Я жила у него в то время. Его покойная жена приходилась сестрой матери вашего отца.
Вот что услышать больнее всего!
– Вы хотите сказать, что она считалась теткой герцога.
– Да.
– Вы могли бы так прямо и сказать.
Рия удивленно приподняла идеально очерченные брови:
– Мне кажется, я так и сказала. Мне следует нарисовать для вас фамильное древо? Соединить…
Он вскинул руку ладонью наружу:
– Умоляю, не стоит. Значит, мы родственники.
– Двоюродные.
– Дальние, – уточнил он.
– Вы правы.
Уэст откинулся на спинку кресла и прижал ко лбу прохладный хрусталь бокала. Он закрыл глаза, замер на какое-то время, после чего поставил бокал на стол и открыл глаза вновь. Рия пристально наблюдала за ним, и ей казалось, что она знает, как ему сейчас плохо. Он даже не попытался сделать вид, что ее слова здорово его расстроили.
– Почему вы тогда не остались с дедом? Вы ведь уже находились под его опекой.
– Здоровье его уже в то время сильно пошатнулось. Никто не ожидал, что он переживет своего правнука. Именно поэтому я собиралась ехать к родителям в Индию. Другой причиной явилось то, что родители не назначили его моим опекуном в своем завещании. Они ясно дали понять, что не хотели бы, чтобы я оставалась с ним.
– Как насчет других ваших родственников? Других бабушек или дедушек?
– Они умерли до того, как я родилась. Как видите, фамильное древо с моей стороны имеет маловато крепких ветвей.
– Похоже на то. – Он допил все, что оставалось у него в бокале, и поставил его на стол. – Прискорбный факт.
– Герцог – мой опекун.
– Понятно. – Уэст усмехнулся. – До меня уже дошло.
Рии так не показалось. Он не производил впечатление человека, успевшего осмыслить сказанное.
– Налить вам еще бренди? – предложила она.
– Умоляю вас, не пытайтесь мне угодить. Во-первых, вы мало чем можете мне помочь, а во-вторых, проявлять заботу уже слишком поздно.
Она больше ничего ему не предлагала, предоставляя хозяину дома в тишине осмыслить очередное свидетельство того, как круто меняется его жизнь со смертью отца. Он не слишком хорошо справлялся с ситуацией, а ведь главного она еще так и не сказала. Пора переходить к непосредственной цели ее приезда. Рано или поздно до него дойдет, что она не стала бы пускаться в столь длинный и трудный путь лишь ради того, чтобы напомнить ему об обязанностях, связанных с опекунством. Отправляясь в Лондон, она считала, что мистер Риджуэй уже сообщил ему обо всем.
Уэст потер переносицу. Он устал, крепко устал. Но она наверняка устала стократ сильнее.
