– Тогда ты должна заставить его. Ты же не можешь провести всю жизнь как монахиня. Ты – страстная женщина, и воздержание – не твой удел. Оно только ожесточит тебя. Думаю, нам пора прорвать этот порочный круг.
Она опять покачала головой.
– О.Т., я не могу. Если мы проведем вместе ночь, это будет самой большой нашей ошибкой. Мне просто нужно еще какое-то время, вот и все.
– У тебя было полтора года – полтора года, которые должны были стать одними из лучших в твоей жизни. Это слишком долго, чтобы жить жизнью неполноценной женщины.
– Ты не понимаешь. Мне нужна любовь, а не занятия любовью.
– Иногда акт любви бывает таким же важным, как сама любовь. Ты должна избавиться от кандалов, которые приковывают тебя к прошлому, и есть только один способ это сделать.
Она рассмеялась.
– Придется мне признать себя побежденной. Хотя это, должно быть, самый дикий предлог, который я когда-либо слышала, для того чтобы уговорить кого-то лечь в постель.
Но Скольник не смеялся.
– Я серьезно, – мягко проговорил он. – Только занявшись любовью, ты сможешь почувствовать себя свободной. Неужели ты этого не понимаешь?
Тамара молча смотрела на него. Какое-то давно утерянное чувство начало шевелиться внутри нее, как если бы где-то глубоко запорхала нежными крылышками крохотная птичка. Где-то вдалеке вспыхнули и начали медленно раскручиваться давно забытые желания. Она не отрывала взгляда от его глаз, на ее лице была написана растерянность.
Он подошел ближе и, подняв руки, обнял ее. Затем наклонился и страстно поцеловал ее в губы. Тамара не ответила на его ласку, а стояла неподвижно, как статуя, опустив руки и не находя в себе сил пошевелиться. Словно высеченная изо льда статуя.
– Нет! – хрипловатым шепотом проговорила она и, неожиданно оттолкнув его, отвернулась. – Я не могу. Я просто не могу.
– Можешь, – мягко сказал он, взяв ее за подбородок и поворачивая к себе лицом. – И должна. Неужели ты этого не понимаешь? Только так ты сможешь снова зажить полноценной жизнью.
Она неуверенно кивнула, и его пальцы потянулись к ее блузке и начали медленно расстегивать пуговицы.
От прикосновения Скольника Тамара часто, прерывисто задышала и даже не попыталась отстраниться или оттолкнуть его от себя. Вся дрожа, она стояла перед ним, и, когда наконец одежда была сброшена, он тоже начал раздеваться, не сводя с нее глаз. Ее грудь вздымалась, по коже забегали мурашки.
Оскар заговорил негромко, однако в его словах прозвучал приказ.
– Посмотри на меня.
Она послушно подняла глаза, и то, что она увидела, повергло ее в смятение. Его орган, не стесненный более одеждой, напоминал поднявшего голову толстого длинного удава. Ее первым желанием было убежать, однако ноги словно приросли к полу.
Очень бережно, как стеклянную статуэтку, он поднял ее и положил на кровать. Она стыдливо отвернулась и закрыла глаза.
– Нет. Не отворачивайся. Ты должна видеть все, что мы будем делать.
Она почувствовала, как кровать прогнулась под ним, и, открыв глаза, увидела, что он садится сверху, сжимая коленями ее бедра. Сердце у нее бешено застучало. Она скользнула взглядом по его телу. Кожа туго обтягивала его мускулистые плечи, талия казалась неправдоподобно тонкой, а бедра были плотными и хорошо натренированными. Грудь и живот представляли собой сплошной мышечный рельеф. Излучаемая им сила пугала ее. От этого чувства полной беспомощности влага стала обильно сочиться у нее между бедер.
Медленно и осторожно Оскар начал входить в нее. Тамара затаила дыхание и сжалась. Ее тело, отвыкшее от любви, попыталось отвергнуть его, однако он действовал терпеливо и настойчиво. Уже в следующее мгновение она почувствовала внутри себя твердость его плоти. С ее губ слетел невольный стон, гладкая, шелковистая кожа наэлектризовалась, все тело, казалось, стало потрескивать, как от разрядов электричества. Чувство экстаза охватило ее. Как только его бедра начали свои ритмичные движения, мириады нервных окончаний, которые, как она думала, давно атрофировались, вдруг ожили, посылая восхитительные волны наслаждения через все тело от затылка до кончиков пальцев на ногах.
Это было похоже на повторное открытие потерянного мира. На второе рождение в мир плотских удовольствий.
В ней пробудилось потаенное желание, казалось, душа переселилась в новое тело, в новую физическую оболочку. Окружающие предметы стали терять свою реальность, а время словно остановилось. У нее было такое чувство, что она перешагнула какой-то мистический порог, прошла сквозь невидимый дверной проем и начала бесконечное падение в бездонную пропасть. В ней проснулись желания сродни животной похоти. Мысли стали несвязными, физические ощущения отрывочными. Она перестала понимать, где находится и что с ней происходит. Страсть побеждала разум, унося ее в неведомые галактики. Дыхание превратилось в прерывистое рычание, объятия сопровождались звериными воплями; она так сильно вцепилась в него, словно боялась, что он может в любой момент исчезнуть, как призрак. Перед ее помутненным взором проносились видения. Мужчины всех возрастов сменяли друг друга и соединялись в одном – том, который, ритмично раскачиваясь, маячил сейчас перед ее глазами. Внезапно к ней пришло чувство, что это Луис занимается с ней любовью, в тот первый раз, когда она отдалась ему в клинике, в Италии.
Широко раскрытые глаза Тамары увлажнились.
– Луис, – прошептала она и с такой силой вонзила ногти в тело О.Т., что он невольно вскрикнул от боли. – Ты вернулся ко мне, Луии-и-и!
Затем, так же внезапно, образ Луи растаял и приобрел черты О.Т.
