— Но то, что тебе показали, признайся, впечатляет. — Джонни помолчал. — Но что по-настоящему впечатляет, так это их мышки. Вот где все сразу становится ну очень интересно!
— Их мышки?
Джонни кивнул.
— И крысы.
Стефани наморщила лоб.
— Я ни тех, ни других не видела. Да и вообще я никаких животных не видела.
— Это неудивительно. Эти исследования проводятся в полной тиши лаборатории.
— Но почему тебя-то туда допустили? Только не говори мне, что вломился сюда, навесил им лапшу на уши и тут же получил место.
— Ну, в общих чертах — именно это я и сделал. Ты не представляешь, какая у них текучесть кадров. Полно пустующих мест — вот только все вакансии научных работников закрыты. Люди здесь быстро начинают страдать клаустрофобией.
— Неудивительно. Уже одно отсутствие свежего воздуха кого хочешь с ума сведет. — Она склонила голову и нахмурилась. — А ты кем работаешь?
Он ухмыльнулся.
— А я… это, специалист по фекалиям.
— Не поняла?
— Я кормлю животных и чищу их клетки. Официально эта должность называется «помощник зоолога».
— Ты? — фыркнула она. — Зоолог? Да как же тебе удалось пройти собеседование? Ведь наверняка они попросили рекомендательные письма?
Джонни самодовольно улыбнулся.
— Это одно из преимуществ широкого круга знакомств.
— Ах, да, я забыла. У тебя ведь есть приятели на все случаи жизни.
— А разве не так? — Джонни жизнерадостно улыбнулся. — Короче, один из моих побратимов работал зоологом в штате Мэн. В свое время я оказал ему очень ценную услугу. Теперь он оказал мне эту любезность: в настоящее время я — это он.
— Скажи-ка на всякий случай, как его — то есть тебя — зовут?
— Чарлз Коновер. И ты должна иметь в виду, что Чарлз Коновер имеет доступ к сверхсекретным лабораториям. Ну конечно, он все-таки ограничен, потому что меня всюду сопровождают полковник Клинк, доктор Менгеле или в их отсутствие мой непосредственный начальник доктор Ширкант Джанвар, начальник отдела зоологии.
Стефани с удивлением воззрилась на Джонни.
— Доктор Менгеле?
— Ну, такая, знаешь, как сморщенное яблоко.
Стефани прыснула.
— А, ты, наверное, имеешь в виду Васильчикову?
— Чей акцент, как ты, наверное, заметила, даже отдаленно не напоминает русский или польский, что соответствовало бы ее фамилии. У нее явный немецкий акцент.
— Гм. — Стефани не знала, радоваться ли ей той информации, которую он сообщил, или разозлиться от того, что он обогнал ее в своих изысканиях. Наконец, прищурившись, она спросила: — Ты думаешь, она нацистка?
— Даже не сомневаюсь.
Стефани задумчиво смотрела на Джонни.
— Животные, — медленно произнесла она. — Они, случайно, содержатся не в здании-кубе?
— Именно там. Прямо за всеми этими устрашающими надписями.
— Устрашающими? Ты что, хочешь сказать, что на самом деле за этими дверями нет никакой радиационной и биологической опасности?
— Биологическая — да. Но радиоактивность? Нет. Просто тактический прием. Эта надпись отпугивает излишне любопытных значительно эффективнее, чем пятьдесят вооруженных людей с рычащими ротвейлерами.
— Наверняка. — Стефани погрузилась в раздумья. — Наверное, ты знаешь, в какой конкретно области они проводят научные исследования с использованием животных?
— Знаю.
— Джонни! Ты просто великолепен! Так скажи!
Выкладывай! — Стефани в возбуждении подалась вперед. Может быть, ей и не придется проникать в эту лабораторию.
— Не-а. — Джонни отрицательно помотал головой и поманил ее пальцем. — Ты помнишь наш договор? Теперь твоя очередь рассказывать, что ты узнала. После этого я продолжу с того места, где остановился.
Заслышав звонок, Ева Шейнкен решила, что это, должно быть, пришел тот милый пожилой господин из квартиры напротив — как же его зовут? Он периодически заглядывал к ней, чтобы узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.
Она не в силах была запомнить имя Сэмми Кафка. Впрочем, она с трудом припоминала и собственное имя, склероз.
Звонок повторился. Ее кошка была уже у входной двери и громко мяукала. Осторожно ступая неуверенной походкой ребенка, недавно научившегося ходить, она медленно прошаркала к двери. Повозившись с замками, Ева наконец отворила ее.
— Да? — она вопросительно посмотрела на высокого незнакомца.
— Добрый день, мадам, — вежливо начал тот. — Меня зовут Майлс Райли. Вы мне не уделите минуту?
Некоторое время она молча смотрела на него, жуя беззубыми челюстями, затем произнесла:
— Конечно.
Он достал пачку фотографий, которые прислал полковник Валерио.
— Вам не знакома эта женщина? — спросил он, протягивая ей верхнюю фотографию.
Она вгляделась в фотографию Стефани с длинными кудрявыми черными волосами.
— Ага! Суки была одной из величайших звезд. Конечно, она не урожденная Суки, это ее сценическое имя. Ее настоящее имя — Бела Стайтс, но оно плохо звучало, и ей пришлось изменить его.
Дрожь возбуждения прошла по телу Райли.
— Вы уверены?
— Конечно, уверена! Мы с ней дружили в тридцатые годы!
Возбуждение Райли пропало так же мгновенно, как появилось.
— А как насчет этой? — спросил он на всякий случай. — Ее вы не знаете?
Он держал в руках другую фотографию Стефани — с короткими светлыми волосами. Ева пожевала губами.
— И ее знаю. Это Нина Эш. Ее имя гремело в сороковые. Я видела все ее фильмы.
Райли спрятал фотографии.
— Огромное спасибо, мадам. Вы… вы очень помогли мне.
14 Ситто-да-Вейга, Бразилия — Нью-Йорк
