прислушалась. — Но я больше ничего не слышу.
— Говорю вам, это было где-то там, в глубине дома!
— настаивала Билли. — Я точно слышала!
— Да перестаньте вы! — Аллилуйя старалась говорить, как взрослая, но голос ее звучал встревоженно.
— Это просто ветер. — Сама она, правда, не была уверена в том, что говорила: страх — вещь заразительная. Она ничего не могла сказать о Билли, но мать свою знала очень хорошо. А Эдвина не из таких, кому в пустом доме мерещатся привидения, на нее это совсем не похоже.
— Сейчас я тоже ничего не слышу, — прошептала Билли. — Может, это Анук, как вы думаете?
— Да перестаньте же вы наконец! — закричала Аллилуйя. — Если так пойдет, то скоро нам всем будет казаться Бог знает что!
— Думаю, нам надо уйти, — мрачно высказалась Билли. — Сейчас же.
Но Эдвина уже не слушала, она выходила из зала, направляясь в холл. Переглянувшись, Билли и Аллилуйя последовали за ней. Оказавшись в большом фойе с расписным потолком, Эдвина сложила ладони рупором:
— Анук!
— А-а-ну-ук! — еще раз крикнула Билли.
Они замолчали и прислушались. Дом отозвался мертвой тишиной.
— Анук! — снова позвала Эдвина.
— А-а-ну-ук! — вторила ей Билли. По-прежнему тишина.
— Но я точно слышала крик, — в отчаянии всплеснула руками Билли. — Это не фантазия, и вы тоже слышали.
— Идите с Аллилуйей в зал, — оборвала ее Эдвина.
— И ни в коем случае не выходите. Слышите?
— Куда вы собрались? — Билли схватила ее за руку.
— Прошло уже по крайней мере полтора часа, но Руди так и не заехал. Вы ведь обе слышали, как он пообещал заглядывать каждые сорок минут. Но он не появлялся.
— Эдс… — прошептала Билли.
— Может быть, он… задержался? — Аллилуйя до сих пор не хотела признаться себе, как она на самом деле напугана.
— Может быть, — согласилась Эдвина. — Но в любом случае я хочу выйти и посмотреть. Это не повредит, и я ненадолго. А вы будьте вместе. Что бы ни случилось, — подчеркнула она.
— Если вы встретите двух переодетых полицейских… — начала Билли.
— Я обязательно удостоверюсь, что они здесь, — бодро заверила ее Эдвина.
— Ma, — лицо Аллилуйи выражало тревогу. — Ты там поосторожней, ладно?
Эдвина улыбнулась.
— Хорошо, моя золотая. — Она порывисто обняла дочь. — Это я тебе обещаю.
И направилась к двери.
Кармен Толедо не отступала.
— Разве вы не можете вызвать его по рации и попросить проверить? Может быть, их нет в доме. Может, что-то случилось.
— Офицер Руди сказал, что будет заезжать к ним, — ответил диспетчер саутгемптонской полиции. — Я не могу связаться с ним, возможно, он вышел из машины. А возможно, он в этот момент сидит с ними и пьет кофе.
Кармен это не успокоило.
— Пошлите туда другую машину, — настаивала она.
— Хотя бы ради того, чтобы убедиться.
— Послушайте, леди, сколько, по-вашему, у нас людей на дежурстве? Это вам не Нью-Йорк.
Но Кармен была упряма.
— Меня это не волнует. Пошлите машину, сейчас же.
— Хорошо. Обязательно. — Диспетчеру это явно надоело.
— Я серьезно! — резко бросила она.
— Ладно.
Кармен повесила трубку и зло посмотрела на телефон. Она почему-то не могла избавиться от ощущения, что над ней посмеиваются.
Кармен решила дать диспетчеру ровно десять минут, а потом надавить снова.
Ночь была прохладной, и с океана дул свежий соленый ветер. Выйдя за дверь, Эдвина тотчас ощутила на лице уколы маленьких твердых песчинок, поднимаемых порывами ветра с окружающих дюн. Высоко над головой, временами закрывая звезды, проносились рваные облака. По обеим сторонам дорожки, вдоль которой стояли фонари, шумели деревья.
С минуту, собираясь с духом, Эдвина оглядывалась по сторонам. Дополнительное скрытое освещение производило довольно неприятный эффект. Все вокруг выглядело желтовато-зеленым и каким-то нереальным и походило скорее на сцену, нежели, как предполагалось, на залитую лунным светом лужайку. Во всяком случае, сочетание яркого света и длинных теней, отбрасываемых деревьями, придавало всему окружению зловещую таинственность. Даже при полной темноте не возникло бы такого ощущения страха.
Вдруг в кустах справа от нее громко хрустнула ветка. Она резко обернулась. Кто это может быть? Зверек? Или человек?
— Кто здесь? — крикнула она.
Ни звука в ответ. Только вздохи ветра, шум кустов и приглушенный грохот прибоя. Ей показалось или нет? Она пошла по дорожке.
Не успев пройти и нескольких метров, она услышала, как позади нее со стуком захлопнулась входная дверь. Через секунду погасло наружное освещение.
70
Рассекая прохладный ночной воздух и не снижая скорости, угнанный „харлей' резко свернул с основного шоссе на боковую дорогу. Под хромированным мотоциклетным шлемом, напоминающим каски времен кайзера Вильгельма, поблескивали глаза Змея.
Уже скоро. Каких-нибудь шесть — восемь километров — и он будет на месте, черт возьми. Вперед!
Съезжая с магистрального шоссе, он расхохотался во все горло и на полную вывернул газ. Мотор взревел еще сильнее, стрелки тахометра и спидометра резко качнулись вправо. Машина рванулась вперед, и в лицо, словно невидимый жесткий кулак, ударил ветер.
Жить, чтобы мчаться, и мчаться, чтобы жить, — вот мой лозунг, браток. Все просто.
Свет фары прорезал темноту. По обеим сторонам двухрядного шоссе, вдалеке от проезжей части, утопали в зелени огромные, залитые светом дома. Таких он еще никогда не видел.
Кто бы мог подумать? Он, Воин Сатаны — здесь, где живут эти богатые засранцы. Все правильно!
На расстилавшемся перед ним прямом участке дороги он заметил, как дальний свет идущей навстречу машины переключился на ближний и затем опять на дальний, подавая ему сигнал тоже переключиться на ближний.
Усмехнувшись, он лишь прищурил глаза. Пошел ты!
Фары приближающейся машины снова мигнули.
— Ну ладно, мать твою, — прошипел Змей. — Наезжаешь на меня? Посмотрим, как ты сейчас обделаешься! — И, резко выехав на встречную полосу, продолжал мчаться вперед, не снижая скорости.
