— Да, дорогуша, ты права, — покорно согласилась Эдвина. — И правда, они смотрят на нас. Лучше уйти, это точно. Если я еще пять минут проторчу тут рядом с этим красным комплектом, я за себя не ручаюсь. Произойдет нечто ужасное…
— Тогда двинулись. — Аллилуйя встревоженно посмотрела на мать. Мягко обхватив Эдвину за талию, девочка повела ее к выходу.
Оставив позади роскошный салон „Унгаро', они бесцельно побрели в верхнюю часть города, вдоль бесконечных кварталов „воровского рая', где аренда крошечного магазинчика, забитого до отказа ненужной роскошью, обходилась его владельцу тысяч в шестнадцать долларов в месяц, а то и больше. Обычно прогулка вдоль сияющей золотыми огнями Мэдисон-авеню была для Эдвины чем-то вроде психотерапии, успокаивающей больное сознание. Она свято верила: ничто на земле не может сравниться радостью открытия нового — за исключением радости приобретения.
Но сегодня, подумала она мрачно, Ал права. Прогулка по Мэдисон-авеню — это своего рода мазохизм. Казалось, никогда раньше ее голодный взгляд не замечал, сколько тут таится соблазнов. Цветы и порхающие над ними бабочки, выложенные из бриллиантов с сапфирами в витринах Фреда Лейтона, экстравагантная майолика у Линды Хорн, роскошные хлопчатобумажные простыни, расшитые шелком, в „Прейтеси'. А одежда! Мэдисон-авеню можно по праву назвать мировым музеем, выставляющим напоказ экспонаты, от которых у Эдвины заходится сердце. Тут представлены все: Живанши, Сен-Лоран, Соня Рикель… Одного взгляда на эти восхитительные недосягаемые коллекции достаточно, чтобы Эдвина почувствовала, как слабеют ее колени…
— Деньги… — опять выдохнула она, едва сдерживая слезы. — Можно купить все, что только хочешь! Единственная проблема — это кругленькая сумма денег. Не говори, что я тебя не предупреждала, Ал! Счастье можно купить, и не верь ничему другому! — Она прижалась к дочери, обретая успокоение в ее объятиях. — О, девочка моя, — простонала она, — как же нам пережить это мерзкое, тяжелое время?
— Не знаю, — фыркнула девочка и с отвращением вздохнула. — Но уж скорее бы! Боюсь, что долго терпеть у меня никаких нервов не хватит!
Погода стояла прекрасная. Деревья в Центральном парке уже начали наряжаться в свежий зеленый убор, а над головой проносились по бирюзовому небу кудрявые накрахмаленные белые облака. Напротив, на другой стороне 59-й улицы, возвышался во всем величии, подобно свадебному торту, отель „Плаза'.
Девушка была слишком занята, чтобы оценить погоду или открывающийся вид. Засунув руки в карманы юбки, она позировала, меняя позы, на фоне нарядного кабриолета, запряженного усталой, с поникшей головой, лошадью. Мощный электрический фен, подключенный к переносному генератору, взметал высоко в небо, подобно рвавшемуся вверх пламени, ее длинные, до пояса, волосы. Эти фотосъемки для июльского номера „Вог' были уже третьими за неделю. Накинутый на плечи манекенщицы расшитый бусинами жакет с широкими плечами стоимостью в десять тысяч, а также потертые джинсы фирмы „Ливайс' входили в осеннюю коллекцию Лакруа. Олимпия договорилась с журналом, что материал подадут на шести полосах.
— Все хорошо, малышка! Продолжай двигаться! — одобрительно крикнул ей Альфредо Тоскани, то и дело приседая на корточки перед Билли Дон и щелкая затвором своей „лейки'. — А сейчас поведи-ка плечиками слева направо…
Толпу зевак; собравшуюся поглазеть на зрелище, удерживали на расстоянии в несколько метров координатор, помощник Альфредо по съемкам, стилист, визажист, костюмер и Олимпия Арпель, чей острый, проницательный взгляд, брошенный поверх „бена франклина', — очков, повисших у нее на носу, — все замечал и просчитывал, ничего не упуская. Припаркованный неподалеку взятый напрокат трейлер, за которым приглядывал конный полицейский, тайно мечтавший оказаться рядом с моделью и попасть в кадр, был забит вешалками с одеждой и горами реквизита. Вонь конского навоза, доносившаяся от нарядных кабриолетов, ожидающих клиентов, была настолько сильной, что разносилась по всему Центральному парку. Билли Дон с трудом сдерживалась, морща от отвращения носик: фен направлял запах навоза прямо ей в лицо. Девушка попыталась было дышать ртом, делая неглубокие вздохи, но Альфредо хотел, чтобы она позировала с сомкнутыми губами, так что приходилось дышать все же носом.
Вызывающие позы и потрясающая красота манекенщицы порождали среди зевак острые приступы зависти. Везет же некоторым, избранным Богом! Этой девушке отпущено сторицей: талант, внешность и, уж конечно, немыслимые доходы! Им и в голову не приходило, насколько в действительности далека ее работа от внешнего блеска и волшебства. Вот и сейчас, принимая самые беззаботные и легкомысленные позы, девушка едва не задыхалась, стараясь подавить тошноту.
— Все великолепнейше! — наконец прокричал Альфредо, передавая ассистенту фотоаппарат. — Для этих тряпок достаточно! Следующая серия пойдет в черно-красном комплекте от Сен-Лорана. Он громко хлопнул в ладоши. — Передышка на пять минут!
Наконец-то его помощники смогли облегченно вздохнуть. Кто-то догадался выключить фен, и сияющие волосы Билли Дон опали. К счастью, почти тотчас же уменьшился запах навоза. Защелкали крышки банок с диетической кока-колой, забулькал кофе. Координатор съемок передал Билли пластиковый стаканчик с минеральной водой.
— Ты потрясающа, детка, — восторженно заметил Альфредо. Склонившись к руке Билли, он шумно поцеловал ей кончики пальцев. — Просто сверхфантастична!
Билли, наполовину уже погрузив носик в стаканчик с водой, не могла удержаться и рассмеялась. Никто не умел отпускать такие щедрые и экстравагантные комплименты, как Альфредо Тоскани. Она обожала его манеру выдумывать эти длинные, роскошные, но совершенно бессмысленные определения. Внезапно девушка почувствовала на себе чей-то взгляд — Дункан Купер! Он стоял в сторонке, в толпе зевак, на плечи наброшен пиджак „в елочку'.
Как в замедленной съемке, она передала чашку с водой Альфредо:
— Извини, я на минутку, хорошо? Я вижу человека, с которым мне необходимо переговорить.
— Конечно, суперочаровательница, беги… — Голос его постепенно стих, и он прижал к губам палец. — Ай-яй, у тебя и вправду отличный вкус!
Шутливо ударив его в ответ, Билли откинула с лица волосы и двинулась к хирургу размашистой походкой на длинных, как у лошадки, ногах. Оказавшись лицом к лицу с Дунканом, она застыла на месте, и какое-то время оба они просто молча смотрели друг на друга.
Билли отметила, что Дункан Купер профессионально пристально рассматривает ее лицо.
— Я выгляжу превосходно, док, — заверила она его с улыбкой. — Даже при ярком солнечном свете. Кто бы мог поверить? Просто невероятно. А если взглянуть на снимки… Знаете, Альфредо клянется, что по сравнению с ранними, еще до того, что случилось, эти просто сенсационны! — И мягко добавила: — Еще раз спасибо, док!
— Да не мне спасибо — Олимпии. Она мне тогда просто руки вывернула.
— Значит, спасибо вам обоим, — Билли Дон подхватила его под руку, бесхитростно опустив голову ему на плечо, и повела к раскладывающемуся переносному столику, на котором стоял огромный термос с кофе и ящик для льда. — Там есть кофе, диетическая кока-кола и минералка, если хотите, — махнула она рукой в сторону столика.
— Спасибо, нет, — покачал головой Дункан. — Мне нужно через секунду мчаться дальше. Просто захотелось заскочить сюда на минутку, чтобы взглянуть, как идут дела у моей любимой бывшей пациентки.
— И часто вы заскакиваете на минутку, чтобы взглянуть на бывших пациенток? — улыбнулась девушка.
— Никогда. — Он широко улыбнулся в ответ. — Только на самых очаровательных.
— О, Бог ты мой, — произнес где-то за их спинами Альфредо, — если это не доктор Франкенштейн…
Дункан быстро оглянулся.
— Эл! — воскликнул он радостно, протягивая для приветствия руку.
Альфредо пожал ее и заговорщицки подмигнул Дункану.
— Хотелось поздороваться, можно сказать, с бывшим зятем… Ну ладно, оставляю вас вдвоем. — С этими словами он развернулся и двинулся восвояси.
— Дункан? — На этот раз к ним шагала Олимпия. — Тебе что, больше нечем заняться, как только
