мирный пруд? Гармония и покой — лишь иллюзии, как на полотнах, так и в реальной жизни.
Р.Л. легонько принялся массировать ей плечо, и Эдвина позволила себе расслабиться, отдавшись полностью своим чувствам. Дружеские руки, смеющиеся глаза… Ощущения были такими новыми и приятными, что никакого труда не составляло подчинится им, отпустить вожжи…
Внезапно она резко скомандовала себе собраться, не терять головы! Не заходи слишком далеко, еще раз предостерегла себя Эдвина. Будь осторожна, не кидайся в омут сломя голову.
— Ты почему-то напряглась, — заметил Р.Л., почувствовав в ней перемену. — Сплошные узлы и мускулы.
Она не ответила.
Он потянулся за бренди, стоявших рядом на столике. Наполнив бокалы, протянул один ей. Они медленно потягивали крепкий напиток, прислушиваясь к мягким звукам музыки, — просто лежали не шевелясь, наслаждаясь покоем.
Забыв обо всех своих тревогах, Эдвина вытянулась и с наслаждением прижалась к Р.Л., сливаясь с ним каждым изгибом своего тела.
— Тебя все еще что-то тревожит? — тихо спросил он. Она кивнула.
— Сожалеешь о своем решении? Но мы ведь можем вернуться и забрать твое заявление, ты же знаешь.
Она покачала головой.
— Нет. Сейчас, когда моим шефом станет Клас, это совершенно невозможно.
— Есть какие-то мысли, чем будешь заниматься?
Она снова откинулась в сторону и посмотрела на него. Р.Л. лежал на боку, приподнявшись на локте.
— Нет. — Эдвина тяжело вздохнула. — Найду себе какое-нибудь дело, надеюсь. Я не могу позволить себе не работать.
— Тебе нужны деньги? — Она опять покачала головой.
— Мне нужно найти работу. — А что случилось с тем подающим надежды модельером, которого я встретил пятнадцать лет назад?
Она коротко рассмеялась.
— Модельер отрезвел, приняв слоновую долю реальности и примерившись с условиями игры.
— Это капитуляция, ты же понимаешь. Даже в те времена ты вполне оригинально мыслила. У тебя есть задатки.
— Знаешь, иногда я думаю, — проговорила Эдвина, — что нужно очень сильно хотеть чего-то. Видно, я не слишком добивалась цели — пожертвовала своими устремлениями ради замужества и материнства.
— А сейчас? — Сейчас уже слишком поздно. — Она отвернулась.
— Ничего не бывает слишком поздно, Эдс. Вообще ничего.
Эдвина молчала. Р.Л. ободряюще улыбнулся:
— Сейчас самое время заняться моделированием. Ты стала старше, мудрее. Ты наизусть знаешь правила игры в этом мире.
— Именно это меня и пугает. Пятнадцать лет назад мои иллюзии были оптимистичны и свежи. Но сейчас?
— Она легко, с сожалением вздохнула. — Сейчас я знаю, насколько безжалостен может быть этот бизнес.
— Это означает только, что у тебя появился опыт. А это чего-то стоит.
— Да, но есть ли у меня талант?
— А почему же нет? — В голосе Р.Л. послышалось удивление. — Раньше-то он был. Куда ж ему деться за эти годы? Техника еще как-то может устареть, допускаю, но талант?
— Он покачал головой. — Если ты с ним родился, значит, он с тобой. Важно только дать ему проявиться.
Эдвина улыбнулась.
— Тебя послушать — все так просто! Но это же не так, ты и сам знаешь. Даже если я решу заняться моделированием под своим именем, понадобятся большие деньги. А у меня их нет.
Он выдержал ее взгляд, не отводя глаз:
— У меня есть. И, спасибо „Шеклбери-Принс', есть еще и розничные точки торговли.
Она медленно, глубоко вздохнула, позволив воздуху задержаться в легких, затем так же медленно выдохнула. Р.Л. терпеливо ждал ответа.
— Не нужно так шутить, Р.Л., — сказала она дрогнувшим голосом. — Это не смешно.
— Я вовсе не шучу. — Его зеленые ирландские глаза стали бездонными, обретя оттенок морской синевы.
— Я никогда не шучу, когда речь идет о деле.
Едва ли не впервые в своей жизни Эдвина почувствовала, как рушится ее оплот — яростное стремление сохранить свою независимость. Соблазн поддаться искушению так велик…
— Спасибо, Р.Л., не нужно. — Она через силу замотала головой. — Это соблазнительно. Слишком соблазнительно. — Эдвина легко рассмеялась. — Ты знаешь, четырнадцать лет назад я бы с радостью ухватилась за эту возможность.
— Ухватись сейчас, — с мягкой настойчивостью отозвался он. — Четырнадцать лет назад я не мог помочь. Сейчас могу.
— Нет. Окончательно и бесповоротно. Ни при каких обстоятельствах. Это мое последнее слово.
— Но почему? — продолжал настаивать Р.Л. Его глаза тонули в ее глазах. — Потому что не веришь в себя? Или боишься оказаться в полной зависимости от меня?
— Он нежно взглянул на Эдвину и осторожно откинул с ее лица роскошную волну волос. — Этого не произойдет. Я вовсе не собираюсь покупать тебя.
Она отвернулась, стараясь избежать его почти гипнотизирующего взгляда, и краем глаза заметила стоявшие на ночном столике часы. Стрелки приближались к трем часам ночи.
— О Господи! — Эдвина резко села на постели. — Посмотри который час! — Она рывком поднялась.
Он смотрел, как она быстро натягивает на себя белье и одежду, прихваченные им из гостиной, когда он спускался вниз за бренди.
— Мне бы хотелось, чтобы ты осталась и провела здесь ночь.
Эдвина присела на край постели, чтобы натянуть ажурные, цветами, чулки.
— Мне бы тоже очень этого хотелось, Р.Л., но я не могу. — Она подняла голову и взглянула на него. — Какой образец для поведения я предоставила бы своей двенадцатилетней дочери, если бы не пришла домой ночевать?
— В таком случае я провожу тебя.
Она решительно замотала головой.
— Нет необходимости, поверь мне. Я схвачу на углу такси, вот и все.
Он тоже поднялся с постели и стал одеваться.
— Как я тебе уже говорил, я старомоден, — заметил он, натягивая брюки. — Если я заехал за дамой, чтобы увезти ее с собой, значит, я должен и доставить ее обратно. К тому же мне нужно забрать Лесли.
— Вот уж совершенно ни к чему. Он может остаться у меня, а я уж прослежу, чтобы утром Руби привезла его обратно.
Р.Л. продолжал одеваться, и Эдвина смущенно улыбнулась. Этого следовало ожидать. Она уже успела забыть, насколько упрям бывает он в подобных ситуациях. Спорить с ним — все равно что бить головой о стену.
Когда они оба были готовы, Р.Л. снова притянул ее к себе.
— Я увижу тебя завтра?
Откинув голову, она посмотрела ему в глаза.
— Ты этого хочешь?
