– По-моему, крепких напитков здесь не подают, – откуда-то издалека донесся до нее голос Ханнеса. – Как насчет вина?
– Извини, – встрепенулась Кензи и разгладила перед собой скатерть. – Задумалась.
– А что такое? – Он обеспокоенно посмотрел на нее.
– Да нет, все в порядке, – улыбнулась Кензи. – Вино – это прекрасно.
Заказав бутылку вина урожая 1982 года, Ханнес повернулся к ней:
– Да, кстати. От профессора Тиндеманса факс пришел?
Кензи хлопнула себя рукой по лбу.
– Совсем забыла. – Она вытащила из сумки длинный продолговатый конверт и протянула его Ханнесу. – Вот ксерокопия.
Словно раздумывая, не прочитать ли сразу, Ханнес несколько секунд смотрел на конверт, но потом все же его отложил.
– Не возражаешь, если прочитаю утром? Не хочется портить вечер.
Его низкий голос обволакивал ее, обдавал теплом, так что Кензи почувствовала, как у нее внутри все полыхает.
От ответа ее спасло появление официанта. Церемонно продемонстрировав гостям наклейку на бутылке, он ловко вытащил пробку и плеснул несколько капель в бокал Ханнеса. Тот покрутил его в пальцах, принюхался, сделал глоток и важно кивнул:
– Отлично.
Официант наполнил бокалы доверху и сразу отошел.
– Тост, – заявил Ханнес.
Кензи выжидательно посмотрела на него.
– За нас, – мягко закончил он.
Она почувствовала, что заливается краской.
– За... нас, – прошептала Кензи, чокаясь с ним.
Атмосфера была перенасыщена эротической энергией, казалось, вот-вот между ними проскочит искра и все вокруг загорится.
Кензи отставила бокал.
– Чудесное вино, – хрипло выдавила она.
– Пожалуй. – Ханнес пристально посмотрел на нее. – Но компания еще лучше. Высший класс.
– Пять против одного, – рассмеялась Кензи, – ты это всем своим знакомым говоришь?
Ханнес задумчиво поигрывал бокалом.
– Не увлекайся. Можешь проиграть.
– Следует ли понимать тебя так, – улыбнулась Кензи, – что ты пригласил меня нынче вечером, чтобы соблазнить?
– Не отрицаю, – кивнул он. – И еще, чтобы узнать получше. В прошлый раз нам так толком и не удалось поговорить.
– Что ж, начинай.
– Да? А я-то собирался больше слушать, чем говорить.
– Не пойдет, – снова засмеялась Кензи. – Выкладывай. Помнится, ты говорил, что отец у тебя дипломат?
Ханнес согласно кивнул.
– А как ты оказался в Интерполе?
– Это длинная история.
– Ну и что? Я никуда не тороплюсь.
– Ну что ж, – глубоко вздохнул Ханнес. – Только с самого начала предупреждаю: счастливого конца в этой истории не будет.
– Такие концы бывают, как правило, только в литературе да в кино. – Кензи пристально посмотрела на него.
– Пожалуй.
– Не знаю даже, с чего начать, – сказал Ханнес, продолжая поигрывать бокалом.
– С чего начать? А почему бы не с самого начала?
– Действительно.
Кензи ловила каждое его слово. Жизнь, что разворачивалась перед ней, так походила на ее собственную, что аж дух захватывало. Правда, обнаружились два крупных различия. Во-первых, у нее было трое братьев, а Ханнес – единственный ребенок в семье. А во-вторых, если ее в детстве перевозили из одного военного городка в другой, то он мотался с родителями по столицам.
