– Выметайся, – негромко сказала она.
– Что-что? Не расслышал. – Чарли поковырял ногтем в ухе, вытаскивая несуществующий волосок. – Как это понимать, малышка?
– Ты что, оглох? – резко оборвала его Кензи. – Убирайся, говорю. Вон отсюда! – Она нетерпеливо хлопнула в ладоши. – Пошел!
Чарли явно был поражен и все не мог поверить, что она говорит всерьез.
– Да брось ты, малышка. – Он приподнялся на локте, стараясь сохранить невозмутимость и явно рассчитывая на свои мужские достоинства. – Шутишь? – добавил он, на сей раз с некоторой растерянностью.
– Думаешь? Сейчас увидим.
Кензи развернула картину, прошла к камину и принялась устанавливать ее на полке. Придав ей наконец должное положение, она повернулась и увидела, что Чарли откровенно, с видом знатока, разглядывает ее округлости.
– Догадайся, о чем весь день мечтал мой крепенький дружок? – спросил Чарли, ломая брови на манер известного киногероя.
– Крепенький дружок! – Кензи закатила глаза. – Перестань молоть ерунду.
Плюхнувшись в мягкое кресло эпохи Луи-Филиппа, она развязала шнурки на кроссовках, а когда скинула их, Чарли мгновенно вскочил на ноги и заключил ее в свои сильные объятия.
Кензи оттолкнула его.
– Убери свои лапы, Чарли, – устало сказал она. – Одевайся и проваливай.
Красивый лоб Чарли Ферраро перерезали глубокие морщины. Он не привык к такому обращению со стороны представительниц слабого пола.
– Ну? – нетерпеливо прикрикнула Кензи.
– И это в благодарность за то, что я позаботился об ужине? Ведь на кухне тебе возиться неохота, правда? – Не дождавшись ответа, Чарли самодовольно ухмыльнулся: – Так я и думал. Сейчас доставят. Из твоего любимого бирманского ресторана. – Чарли послал ей ослепительную улыбку. – Ну как, все еще хочешь меня выставить?
– Вот именно, – неумолимо сказала Кензи. – Двигай.
Улыбка мигом сползла с его лица.
– Ты действительно хочешь, чтобы... я исчез? – недоверчиво переспросил он.
– Ты на редкость проницателен, – вкрадчиво заметила Кензи.
Какого дьявола! Что-то новенькое. Так с ним она еще никогда не обращалась.
– Тебе не кажется, что ты могла хотя бы объяснить, в чем дело? – обиженно сказал он.
– Чарли, – вздохнула Кензи, – тебе не приходит в голову, что у меня могут быть другие планы?
Такого он услышать явно не ожидал, даже поперхнулся.
– В таком случае нельзя ли узнать, что это за планы? Или я слишком многого хочу?
– Отнюдь, – великодушно откликнулась Кензи. – Меня пригласили на прием в «Метрополитен». В музей, а не в оперу.
– Ах вот как. В таком случае прошу прощения. А мне-то казалось, что тебе наплевать на все эти великосветские тусовки.
– Теперь, может, и не наплевать, – пожала плечами Кензи.
– А можно спросить, – неприязненно посмотрел на нее Чарли, – кто тебя пригласил?
Она пронзила его взглядом.
– А вот это совершенно тебя не касается.
Сделав это заявление, Кензи принялась швырять в него предметами мужского туалета. Чарли ловко перехватывал их на лету.
Прижав одной рукой одежду к груди, он пробормотал:
– О Господи, что это на тебя нашло?
– Нашло? Да ничего.
– Ничего?
Действуя свободной рукой, Чарли притянул Кензи к себе и посмотрел ей прямо в глаза.
– То есть как это ничего? – Его губы изогнулись в плотоядной улыбке.
Только мертвая не почувствовала бы, как бьется в плену трусов его бойкий дружок. Уж в чем, в чем, а в недостатке мужских доблестей Чарли Ферраро не упрекнешь.
– Ну, видишь, что ты со мной делаешь? – Он прижался к Кензи еще теснее.
Лицо у нее осталось невозмутимым, но глаза разгорелись, как у кошки. Пусть он всегда наготове, но ей сейчас не до шуток.
– Чарли, Чарли, Чарли, – вздохнула Кензи и запустила ему в трусы свои мягкие пальчики, словно не
