– Дам, – пробормотал Азеф, заходив по камере.
– Прекрасно, – усмехнулся Герасимов.
6
В камере было темновато. Азеф резко обернулся на шум отворяемой двери. Входили Герасимов и Рачковский.
– Что это значит, Петр Иванович!? В какое вы меня ставите положение!!? – закричал Азеф.
– Прежде всего не кричите, – протянул руку Рачковский, – никакого положения тут нет.
– Для вас! Не вы ходите под виселицей! – искажаясь, выпуская слюни на вывороченные губы, закричал Азеф.
– Положим, к сожалению, и я.
– Вы виноваты! Вы не отвечали! Вы бросили меня! Вы дурацкой слежкой поставили меня чорт знает в какое положение перед революционерами!
– Да не волнуйтесь, Евгений Филиппович, всё образуется, тут дела были почище наших с вами.
– Почище, – злобно пробормотал Азеф.
– Ну, разумеется, – спокойно протянул Рачковский, – дел по горло, вот и не отвечал.
Герасимов, посмеиваясь, глядел на Рачковского и Азефа.
– Из-за этой же моей занятости, сейчас сношения с вами будет вести, вот, Александр Васильевич, собственноручно, так сказать, – любезно-злобно сказал Рачковский.
– Стало быть, Александр Васильевич, удостоверяю, арестованный является сотрудником, арест произведен очевидно по недоразумению, – улыбнулся зло Рачковский. – Надо вышколить людей, чтоб зря своих не подводили. А теперь, что же мне тут, вы уж сами сговоритесь, не так ли? Одно скажу, чрезвычайно ценный сотрудник, – засмеялся с хрипотцой Рачковский.
Герасимов молчал. Азефу показалось, что-то нехорошее пробежало по рыбьему лицу генерала.
– А вы, батенька, не сердитесь, старую дружбу-то не забывайте, – пожимал Рачковский руку Азефа. – Кипяток вы, Филиппович, и как это спокойный человек так может раскипятиться, нехорошо батенька, в нашей работе нервы первое дело.
Азеф пытался выпростать маленькую руку из жилистой мертвячей руки Рачковского. Тот, опять почему то засмеявшись, вышел.
– Прежде всего позвольте извиниться, что я принял вас за революционера, – садясь к столу, проговорил Герасимов. – Вполне понимаю ваше возмущение. Виноваты люди, чистая случайность. Надо надеяться, что в этом лучшем из миров всё делается, быть может, к лучшему.
Азеф рассматривал генерала. Волновала пипка. Казалось, пипка в разговоре перепрыгивает с щеки на щеку.
Так вот, работать с вами буду я. Принципы работы коротки: – мало слов, много дела. Освобожу, разумеется, вас сегодня же. Дам адрес. Как-нибудь вечерком потолкуем. Только предупреждаю, – вдруг ударил ладонью в такт словам генерал: – вы вели игру на две руки, не возражайте! – повысил он голос, – знаю! С этого часа на двойной игре ставьте крест. Поняли? Не допущу.
– Это ложь и интрига, – спокойно сказал Азеф, – никакой другой работы я не вел.
– Вели.
– Нет, не вел.
Герасимов смотрел на Азефа. Азеф на Герасимова. Прошла минута.
– Ладно, – улыбнувшись стальными глазами, прервал Герасимов, – во всяком случае или служите только мне, или… – и Герасимов чиркнул рукой по шее также, как чиркал Азеф на приеме боевиков.
– Понятно? – сказал он, не сводя стальных щелей с мясистого лица Азефа.
Всеми силами Азеф скрывал волнение, скрыл бы, если б не выступивший пот.
– Это ложь. Я никогда на революционеров не работал.
– Евгений Филиппович, слово держу крепко. Ваши сведения, знаю, были всегда ценны. На оплату работы не поскуплюсь. Вы сколько получали последнее время?
– Очень мало. 500 рублей.
– Ну, положим, это не мало. Многие получают гораздо меньше. За отдельные дела получали наградные? Не правда ли? Денег больших в моем распоряжении нет. Но, ценя вас, набавлю до 800 в месяц.
– Мало, – глухо прохрипел Азеф. – Я ставлю голову, не за 800 же рублей.
Герасимов, улыбаясь, видел, что Азеф согласен.
– Ха-ха-ха! Да не втирайте вы очки! Ведь живете и жить будете на партийный счет, а он побольше нашего!! Наши чистоганчиком пойдут в Лионский Кредит. За год, батенька, 10 тысяч одного жалованья. За три – фабрику купите, завей горе веревочками! Ночью вас освободят, так удобней, – вставая, сказал Герасимов. – Вот адрес: – Паителеймоновская 9, кв. 6, спросите папашу. Лучше к ночи. Проверять буду другими сотрудниками. Хорошие дела, – хорошие деньги. Малейшая ложь – уж не обессудьте, придется. Ну всего хорошего, Евгений Филиппович! – и, по военному прямо, генерал Герасимов вышел из камеры.
7
В черном пальто, в руках с цилиндром Азеф стоял в одиночке. Не меняя упершегося в пол взгляда, что- то про себя бормотал, ожидая освобождения.
