Из-за стола защиты поднялся адвокат Фалеев во фраке, поблескивая пенснэ. Непохоже на военных заговорил: – Смею указать суду, что на основании законов военного положения данное дело не согласно закону передано военному суду генералом Каульбарсом. Оно могло быть передано только адмиралом Чухниным. Таким образом совершенная неправильность является, с точки зрения права, кассационным поводом…
В противоположном углу поднялся прокурор. Худ, желт, черноглаз. Тоже поблескивает пенснэ, но язвительно: – Это является формальным моментом судопроизводства. И нам решительно безразлично, каким путем дело дошло до военного суда – говорил прокурор раздраженно, словно скорей хотел убить Савинкова, Двойникова, Назарова и Макарова, покушавшегося на адмирала Неплюева, смешного шестнадцатилетнего юношу, который сидя на скамье, чему-то улыбался.
– Суд удаляется на совещание. Савинков обернулся к жене и матери. Вера сидела закрыв лицо платком.
– Суд идет!
Генерал Кардиналовский громко произнес басом:
– Суд признал дело слушанием продолжать. Вера видела чуть сгорбившуюся спину и затылок Савинкова. Из-за стола защиты поднялся фрак адвоката Л. Н. Андронникова. Голос Андронникова резче, манеры острее.
– Смею обратить внимание суда на происшедшее нарушение прав обвиняемого Макарова. Согласно закону подзащитный имел право двухнедельного срока на подачу отзыва на решение судебной палаты о его разумении, между тем прошло лишь четыре дня. Таким образом права обвиняемого Макарова я должен считать нарушенными, если суд не признает дело слушанием до истечения положенного срока отложить.
– Суд удаляется на совещание!
«Уважат», – говорили в публике, – «Едва ли». Прямыми шагами в зал входил генерал Кардиналовский. Наступила полная тишина. Вера слышала: скрипит спинка ее стула. Генерал читал: – Принимая во внимание статью, принимая во внимание указанное, а также в подтверждение сего, принимая параграф… суд признал дело рассмотрением… отложить.
Звон сабель, крик, шум. Конвой оттеснял метлешащиеся фраки. Подсудимых уводили среди блестящих сабель, в белую дверь.
7
Радостней всех из зала суда выбежал худой, красивый брюнет. Он почти побежал, торопясь на Корабельную, где жил в семье портового рабочего Звягина в полуподвальной комнате.
Но лишь только Зильберберг, пригнувшись в сенях, перешагнул порог подвала, навстречу ему метнулись испуганные лица Звягина, жены и девятилетней Нюшки. А за ними в темноте сверкнула военная форма и двинулась высокая фигура.
Зильберберг сунул руку в карман за револьвером и отшатнулся. Дверь захлопнулась, стало темно.
– Вы, Николай Иванович? – проговорил в темноте голос.
– Кто вы и что вам нужно?
– Я член симферопольского комитета партии – Сулятицкий. Хочу говорить по интересующему вас делу.
Голос молодой, полный веселья. В последних словах Зильберберг различил почти что смех.
– – Чорт бы вас побрал, – пробормотал Зильберберг. – Я вас чуть не ухлопал.
И когда раскрыли дверь, Сулятицкий увидел, что Зильберберг прячет в карман браунинг.
– Веселенькая история, – пробормотал он, – куда же мы пойдем?
– Пойдемте в мой «кабинет», – улыбаясь, сказал Зильберберг.
– А как ваши хозяева? Мы в безопасности?
– О, да Не будем терять времени, мне через час надо уходить.
– Ваш комитет, – говорил Зильберберг, когда они сели в подвальной каморке, – известил что вы придете завтра.
– Завтра не могу, назавтра я в карауле.
– В крепости?
– Да.
– Но позвольте, караул занят Белостокским полком, а вы Литовского?
– Мы сменяем. Не волнуйтесь, знаю, что установили связь с белосточанами. Литовцы будут не хуже.
Сулятицкий высок, силен, белокур, с большим лбом и яркими глазами. Он внушал к себе полное доверие.
– С вами, думаю, не пропадем, – говорил Зильберберг, глядя на веселого Сулятицкого. – Видите, у меня два плана. Первый – открытое нападение на крепость, как вы думаете?
Сулятицкий покачал головой.
– Не выйдет, – проговорил он. – Освобождать надо с подкупом и риском побега прямо из тюрьмы.
– Это второй план. Если вы отклоняете первый, обсудим второй.
Сидя на смятой, пятнастой кровати, застеленной лоскутным одеялом, они стали обсуждать второй план.
