Голос Апамы дрогнул. Сердце её было измучено. Она замолчала, как бы собираясь с силами. После короткого молчания глаза её снова засверкали гневом.
– Вскоре согдийские войска, потеряв всякую надежду, сдались проклятому Македонцу. Отец остался один с небольшим отрядом. Он не опустил меч перед Александром, которого даже персидский царь не смог победить!.. Отец три года не давал спокойно жить Македонцу. Мы с матерью молили богов пощадить отца, не дать ему погибнуть. Мать перестала смеяться и даже улыбаться. Я и мои братья повсюду следовали за отцом в скифских повозках, питались грубой походной пищей, а ведь моя мать из семьи персидских царей. Отец очень любил её!..
Невольное чувство зависти кольнуло сердце Эвридики, ведь она так и не познала с Птолемеем этого сильного чувства. Всё свободное время Птолемей вместе с Менелаем и друзьями слушает божественное пение Агнессы!.. Надо бороться за свое счастье, как эти варварки. Надо завоевать любовь Птолемея любой ценой.
– Я слышала, что Селевк тоже очень любит тебя? – осторожно поинтересовалась Эвридика. – Ведь после свадьбы в Сузах все расстались со своими женами, кроме Селевка.
Апама внимательно посмотрела на Эвридику и почувствовала, что та очень одинока среди окружающей её роскоши.
– У тебя есть соперница? – спросила она.
Эвридика невольно вздрогнула и неожиданно спросила:
– А если бы у тебя появилась соперница, как бы поступила ты?
– Никто не посмеет встать на моем пути!.. А если…
Улыбка торжества промелькнула на лице Эвридики. Она воскликнула:
– Благодарю тебя, Апама!.. Ты подтвердила правильность моего решения.
Эвридика почувствовала, что сердце её наполняется неведомой прежде решимостью, желанием свершить невозможное. Сегодня же она напомнит Анувию о своем приказе убрать с её пути Агнессу. Хитрый старик слишком медлит…
И снова вернулась к прерванному рассказу о судьбе Спитамена.
– Как же погиб твой отец, Апама?
На истомленном воспоминаниями детства лице Апамы появились слезы.
– Смерть гналась за отцом по пятам. Скифы предали его и принесли царю голову моего отца. А Александр приказал своим воинам отнести голову отца моей матери. Я как сейчас помню этот страшный день!.. С тех пор ненависть к Александру поселилась в моем сердце. Я только сожалею, что не мне довелось совершить возмездие. Так рассудили боги!..
«Моего брата теперь будут называть „кровавый Кассандр“, – подумала Эвридика. – Ну и что? Зато его теперь все боятся. Пусть и меня станут бояться, как и Кассандра.»
Она внезапно почувствовала, что разрушение может доставлять не меньшую радость, чем созидание.
У бассейна раздался крик маленького Антиоха:
– Птолемей, зачем ты разрушил такой красивый кораблик?
– Чтобы он никому не достался, – повелительным тоном завоевателя ответил маленький Птолемей. – А я захвачу много новых кораблей.
Эвридика повернула голову и встретилась взглядом с глазами Апамы.
Ночная тишина водворилась во дворце Птолемея, лишь изредка нарушаемая криком проснувшихся птиц. В покоях Агнессы повеяло прохладой ночи. Ярко горели светильники, освещая две изящные фигуры.
Агнесса внимательно слушала любимое стихотворение Сапфо, легкое, как само дыхание, которое читала рабыня, и подбирала на кифаре новую мелодию. Рабыня влагала в чтение всю звучность своего мелодичного низкого голоса.
– Калиса, – прервала Агнесса рабыню, – прощу тебя! Дай мне немного подумать.
Она закрыла глаза и вспомнила нежный взгляд Менелая и его пылкие объятия. «Скорей бы, скорей бы уплыть с Менелаем на Кипр от завистливых глаз Эвридики!..» Она тронула струны кифары. Мелодия родилась внезапно, нежная, трепетная. Музыка каждый день в какой-то неожиданный миг начинала взволнованно и отчетливо звучать в глубинах её души и вырываться наружу.
– Ещё раз, Калиса, – попросила она, – прочти мне еще раз!
Калиса повиновалась. Агнесса слушала, устремив пристальный взгляд на взволнованное лицо девушки.
И снова, подобно неземной музыке, прозвучали слова:
Вдруг послышались поспешные шаги, приглушенный разговор и легкое бряцанье оружия, как будто вооруженные люди осторожно, на цыпочках приближались к её покоям.
Агнесса вскочила, подбежала к выходу и на пороге столкнулась с двумя вооруженными гигантами, в которых она узнала телохранителей Эвридики, и трусливо прячущимся за их мощными спинами Анувием.
Представившееся ей зрелище было более чем красноречиво. Довольно было одного Анувия с его старческим злобным лицом палача.
Но хрупкая Агнесса обладала мужеством древних героинь Эллады.
В глазах её вспыхнул гнев.
– Что вам нужно в моих покоях в столь поздний час? – решительно спросила она.
– Тебя, афинская блудница! – трусливо вскричал Анувий.
Агнесса зашаталась. Она внезапно вспомнила вчерашний разговор с Калисой. Рабыня поведала ей о случайно услышанном разговоре Эвридики с Анувием. Эвридика была взбешена тем, что скульптор Бриаксий решил создать статую Афродиты. И моделью была выбрана Птолемеем Агнесса. «Немедленно, слышишь немедленно, убери афинянку с моего пути!» – в гневе кричала Эвридика.
Она поняла, что ей грозит неминуемая гибель. Она вгляделась в суровые лица мужчин и мужество покинуло её.
Только что она думала о красоте, о музыке, о любви, ведь совсем скоро она собиралась с Менелаем навсегда покинуть Александрию. «Не успела!» – с тоской подумала Агнесса.
Теперь же она была похожа на прекрасную сладкоголосую птицу, внезапно попавшуюся в расставленные сети, невинным взором смотрящую на безжалостных хищников.
Наконец она осознала всю грозящую ей опасность, вспомнив полный ненависти взгляд Эвридики во время последнего пения на пиру перед Птолемеем и его друзьями, и громкий крик отчаяния вырвался из её груди.
– Менелай, на помощь!
Но её никто не услышал.
С жаркими слезами отчаяния обратилась Агнесса к богам, умоляя не лишать её жизни.
– Сжальтесь, всемогущие боги! Сжальтесь! Я еще так молода. Завтра же я с Менелаем убегу отсюда далеко-далеко. Я хочу видеть солнце, дышать божественным воздухом и петь для людей, дарить им радость!.. Сжальтесь!..
Воинам тяжело было превращаться в палачей этого прелестного творения природы. Они колебались.
Анувий шепнул неподвижно стоявшему рядом с ним гиганту:
– Покончи быстрее с ней! Смотри, не промахнись!
Страх перед безжалостной Эвридикой и забота о собственной безопасности взяли верх. Воин выхватил меч, но уронил его при виде душераздирающего ужаса на юном лице Агнессы и услышав пронзительный крик рабыни.
– Не медлите! Эвридика приказывает! И вы обязаны повиноваться! – скомандовал Анувий второму телохранителю. – Подойди к ней и убей! Убей!..
Но и тот отказался нанести смертельный удар.
