обогнав корабль, он стал его ждать в той точке траектории, которую тому предстояло пройти через несколько минут. На этой высоте еще сохранялись остатки атмосферы, и Логинов отметил с удовлетворением, что не нуждается больше в дыхании, иначе этих жалких остатков ему бы не хватило. Однако их было достаточно, чтобы раскалить защитную оболочку корпуса космического корабля до малинового свечения.
На темном фоне неба, усеянного крупными звездами незнакомых созвездий, к Логинову приближалось оранжевое веретено, заканчивавшееся ослепительным голубым конусом выхлопа.
Это было красиво, но очень скоро Артему наскучило любоваться космическим кораблем, и он вернулся в каюту. За это время здесь ничего не изменилось, если не считать того, что эластичные ремни теперь исчезли. Так оно и должно было быть. Резкая смена стартовых перегрузок закончилась, и теперь корабль равномерно наращивал скорость, готовясь к оверсайду.
Время для Логинова текло бесконечно медленно. Он вспомнил всю свою жизнь. А что еще ему оставалось делать? Реальны для него теперь были только воспоминания. Он вспомнил, как мечтал стать космонавтом, еще когда учился в школе первой ступени, и как потом стал им, как хотел попасть в дальнюю разведку и уже сдал все необходимые экзамены в центре подготовки, когда началась война, за которой последовал захват.
Война грубо перечеркнула все его планы, он считал, что мужчина обязан защищать свою планету, и выбрал для себя самый трудный участок. Управление Безопасности, Внешняя разведка… Затем, в самый разгар захвата, он получил задание связаться с Институтом времени на Таире. Именно тогда он встретил Перлис… Чем закончилось его задание, связанное с этим Институтом времени? Они не попали на Таиру, оверсайд оборвался, не завершившись, и их выбросило в завременье… И снова, в который раз, его мысль настойчиво вернулась к Институту времени… Что-то там было, что-то очень важное, связанное с захватом. Он еще успеет подумать об этом… Ему не удавалось сконцентрироваться, мысли расплывались, разбегались в разные стороны, переключались на мелочи. И четкая картинка всей цепочки событий, приведших к захвату, распалась, и казалось, навсегда исчезла из памяти. Артем успокоил себя: у него будет достаточно времени для того, чтобы освоиться со своим новым положением. Он будет учиться управлять своими непослушными мыслями…
В тот момент он еще не мог знать о том, что само возникновение подобного желания свидетельствовало о начавшихся изменениях в сознании. Его мозг сумел заблокировать действие яда на глубинных, жизненно важных уровнях, и теперь начинал медленно выбираться из комы.
ГЛАВА 47
Долгие дни полета слились для Логинова в одну длинную череду. Ночи не отличались от дней, а время потеряло свою размерность. Не было ни часов, ни минут, была сплошная тягучая серая лента, в которой постепенно и очень медленно, с точки зрения постороннего наблюдателя, начало выкристаллизовываться что-то новое.
Действие такого мощного психотропного яда, которым Артема накачали арктуриане, не могло пройти бесследно. Хотя могучий организм инспектора и его тренированное сознание не позволили яду изменить основу его личности, в верхних, временных пластах памяти, в областях осознания своего «я» произошли серьезные изменения. Выглядело это довольно странно.
Очнувшись однажды утром, Логинов не мог вспомнить свое настоящее имя… В мозгу упрямо вертелась какая-то нелепая фамилия Ловансал… Постепенно ему пришлось смириться с тем, что его так зовут, в конце концов, у него были разные фамилии в его оперативной практике — почему бы не «Ловансал»? Рано или поздно он вспомнит свое настоящее имя, а вместе с ним и все, что произошло с ним на планете Арутея. Сейчас же гораздо важнее было привести в порядок собственный организм, долгое время пребывавший в полной неподвижности. Стандартная проверка внутренних систем показала, что они все разболтаны до предела.
Начав с легкой постельной гимнастики, Артем постепенно приучал свои мышцы к нагрузке. Во время физических упражнений Логинов—Ловансал пытался восстановить в памяти хотя бы кусочки собственной биографии, необходимые для жизни и дальнейшей деятельности. Он действовал осторожно, исподволь, не насилуя собственную память и не пытаясь сразу вломиться в закрытые области.
В результате получалась какая-то странная смесь, в которой он тонул, как в болоте.
С одной стороны, он твердо помнил, что родился на Земле, с другой стороны, агент Ловансал давным-давно жил на Арутее, хотя и был землянином, а, следовательно, родился все-таки именно на Земле…
Самым же неприятным открытием (и абсолютно невозможно было понять, почему это открытие вызывает у него такую неприязнь) было то, что он являлся сотрудником арктурианской разведки. Он был направлен на Ширанкан (откуда ему известно название планеты, на которую летел корабль, и почему так важно знать название этой планеты, он так и не смог вспомнить). Там, на Ширанкане, он должен будет выполнить особое задание: выяснить, что затевает каста военных, ухлопавшая на засекреченное строительство на этой планете не один миллиард кредов.
Но это было лишь одно из заданий, причем не самое важное… А вот свое главное задание он так и не мог вспомнить.
Он был благодарен арктурианским покровителям, позаботившимся о том, чтобы он, несмотря на свое официальное положение заключенного, располагал на время полета отдельной каютой. Это позволило ему полностью посвятить себя тренировкам и восстановлению своей двойственной памяти, «арктурианская» часть которой восстанавливалась довольно успешно — он уже знал почти все о своей официальной легенде — планетолог, торговавший наркотиками… Не так уж плохо для начала, к таким личностям в местах заключения относились довольно благожелательно, зная об их связях с мафией.
Что касается второй, «земной» части его памяти, то здесь особыми успехами Логинов—Ловансал похвастаться не мог, хотя и чувствовал, что и в этой, закрытой от него части сознания, тоже ведется восстановительная и пока что незаметная работа.
Иногда он вспоминал причину, по которой с ним произошло это странное раздвоение. Он принял какой-то психотропный яд… А вот почему это произошло, он не знал. Все воспоминания, связанные с этим событием, были плотно блокированы, и проломить эту стенку он не мог, несмотря на все усилия.
В такой тонкой и уязвимой области, как психика, опасно идти напролом, и потому Логинов действовал очень осторожно, все время отступая, как только натыкался на стенку.
В то же время Логинов-Ловансал понимал, что время у него строго ограничено. После выхода из оверсайда, едва корабль прибудет к месту назначения, он лишится своего уединения… Администрации колонии ничего не известно о его особом положении. Для них Ловансал будет простым заключенным, со всеми вытекающими отсюда последствиями… И если до прибытия он не сможет ничего вспомнить о своем основном задании, в колонии сделать это будет намного сложнее…
Месяц полета прошел незаметно. После того как Ловансал начал ощущать течение времени, оно, словно застоявшийся в конюшне конь, стремительно ринулось вперед, и теперь его ни на что не хватало. График тренировок был расписан буквально по минутам. Психологический тренинг, сменялся физическим, и к моменту посадки арктурианский агент Ловансал был полностью готов к выполнению своей ответственной миссии на Ширанкане.
Ширанкан — это жестокий мир, обожженный двумя голубыми солнцами и совершенно не приспособленный для жизни. Ловансал знал об этом, но не представлял, что действительность окажется настолько хуже всех его ожиданий.
Единственная планета этой звездной системы состояла из оплавленных чудовищным жаром скал и потрескавшихся, развороченных, наехавших друг на друга базальтовых плит, разорванных и искореженных притяжением двух голубых гигантов.
Были периоды, когда ни одно человеческое существо, несмотря на энергетические купола и все защитные сооружения, не смогло бы здесь выжить. К несчастью для Ловансала, в течение целых двух столетий планета должна была находиться в относительно благополучной зоне, когда жара на ее
