собирался позавтракать.
– Даже эта скотина против меня!
С досадой Сергей пнул осла, вырвал у него свитер и, совершенно расстроенный, опустился на кровать. Свитер был домашней вязки – к тому же подарок. Наташа связала его ко дню рождения. Сергей еще подумал перед отъездом, что наконец-то найдет применение этой красивой вещи. Теперь свитер превратился в сплошные дыры.
Сергей так занялся разглядыванием свитера, что не услышал шагов в коридоре и, когда без стука открылась дверь, даже вздрогнул от неожиданности.
Вошел Строков. Он вошел, расправив плечи, и, не посмотрев в сторону Сергея, прошел к полке. Долго там копался, достал какую-то папку, потом как бы между прочим спросил:
– Когда собираетесь принимать станцию?
– Что за спешка? Хотите поскорей уехать?
– Я не спешу. Просто у меня есть приказ сдать вам станцию.
– Да хоть сейчас, раз уж вы так любите выполнять приказы.
Они встретились во дворе через полчаса. Строков ждал Сергея с большой конторской книгой в руках. Вначале процедура передачи забавляла Быстрова, потом начала раздражать. Строков водил его по всем комнатам и пристройкам, разыскивая каждую мелочь и отмечая ее птичкой в своей необъятной книге.
– Пульт электрический – один… Снегозаборников – пять… Лотков динамометрических – три… – монотонно бормотал он, иногда надолго прерываясь, чтобы отыскать какой-нибудь запропастившийся штатив.
– Павел Степанович, я вам верю! – наконец не выдержал Быстров. – Давайте подпишем акт – и дело с концом.
Строков удивленно посмотрел на него поверх очков.
– Нет, так нельзя. Я должен передать вам все по списку.
– Ну, считайте, что я уже принял. Это же не Грановитая палата.
– Это горная станция, – с достоинством ответил Строков. – И вы должны знать здесь каждую мелочь!
Быстров приготовил ехидный ответ, но блеснуть остроумием на этот раз ему не удалось, Строков неожиданно исчез в похожем на погреб подсобном помещении и оттуда прогудел его голос:
– Спускайтесь!
– Что у вас там? – спросил Быстров.
– Две бочки бензина, – донеслось из подземелья. – Четыреста литров… Спускайтесь.
– Неужели будете отмерять кружкой?
– Зачем кружкой, вы можете замерить объем, бочки полные.
Слышно, как он стучит по бочкам.
– Слышите?
– Да-да, слышу. Вылезайте!
Пока Строков, кряхтя, поднимался по ступенькам погреба, Быстров заметил за распахнутым окном веранды улыбающуюся Саиду. Она готовила обед, исподтишка поглядывая на Быстрова. За завтраком она ни разу не взглянула на него, наверно, из солидарности со всеми остальными. Сергей шутливо помахал ей в ответ на улыбку, и Саида сразу же исчезла.
«Милая девчушка, – подумал Быстров, – не так уж тут и одиноко, если работать с такими радистками».
Строков наконец одолел подъем. Из-за дома донеслись глухие удары, словно кто-то забивал сваи тяжелым молотом.
– Что у вас там за грохот?
– Дойдем и до этого. Здесь уголь, – указал под навес Строков. – Семь тонн.
– Взвешивать, надеюсь, не будем?
– … Без трехсот килограммов, – продолжал Строков. – Триста килограммов я отдал Бобо Кадыру из кишлака… Можете высчитать с меня.
– Павел Степанович! Вы что – издеваетесь надо мной? – Уголь – семь тонн, – отметил Строков в книге. Они обогнули дом. Здесь Хакимов в тренировочном костюме упражнялся с гирями. Он легко подбрасывал их вверх, словно мячики, и, отпрыгнув в сторону, позволял гирям с глухим стуком падать на землю. Быстров невольно залюбовался сильными красивыми движениями Хакимова, а тот, словно но замечая посторонних наблюдателей, продолжал свои упражнения. Недалеко от него тоже, наверно, в качестве зрителя стоял осел.
– Гири двухпудовые, две, – отметил в журнале Строков.
– Вы еще осла не забудьте упомянуть.
– Осел в инвентарь станции не входит! – почему-то запальчиво ответил Строков. – Это мой… – Он чуть было не сказал: «это мой друг», но вовремя остановился. – В общем, это мое животное.
– Ах вот как…
– Да уж так. Пойдемте в камералку.
