Продолжение этой истории Танаев уже слышал от управдома, знал из легенд и мифов, не знал только о том, что и титаны, и древние бессмертные боги Греции принадлежат к одной и той же расе Антов и пришли на Землю из другого мира. Теперь он узнал и это. Но его не слишком интересовало продолжение древних мифов и история эллинской цивилизации, порожденной Антами...
— Где они сейчас, ваши соотечественники, что с ними стало?
— Они подняли руку на своих братьев, вознамерились стать богами и воссели на Олимпе. Не учли лишь того, что судьба богов полностью зависит от веры их почитателей. А вера обитателей Земли оказалась изменчивой и непостоянной.
В конце концов их храмы разрушили бесчисленные войны. Память о них осталась лишь на желтых страницах исторических летописей. И гордые боги, игравшие судьбами тысяч людей, устраивавшие для собственного развлечения войны и катастрофы, превратились в бестелесные тени.
«Хорошо, что это произошло, — подумал Танаев, — хорошо, когда боги находятся далеко и не могут вмешиваться в нашу повседневную жизнь. Но если это так, если я действительно предпочитаю жить без божественной поддержки, тогда и обращаться к ним за помощью в трудную минуту не следует».
— Я, пожалуй, пойду! — сказал он, поднимаясь из-за стола во второй раз. — У вас свои проблемы, свои дела. Земля слишком далека от Сатурна, и наши проблемы докатятся до вас еще очень не скоро. И, как я понимаю, огненный меч вы мне не отдадите.
— Не отдам! — легко согласился Тамил, и Танаев только теперь понял, почему Афродита назвала его Промом.
— Вы ведь не Тамил! Зачем вам понадобилась эта личина?
— Догадливый ты, Танаев. Иногда даже слишком! А иногда — ну прямо валенок, не понимаешь простейших вещей! Личина Тамила понадобилась мне для того, чтобы сохранить иллюзию равенства при нашей встрече. Интересно, как бы ты стал разговаривать с великаном тридцатиметрового роста, от голоса которого рушатся скалы, а огненные подземные реки выходят из берегов.
Потрясенный открывшейся перед ним перспективой подобной беседы, Танаев молчал.
— А что касается меча, не нужен он тебе. Он служит только своему хозяину, выполняет только его волю. И я могу его использовать на стороне не более трех раз. Для тебя это уже было сделано.
К тому же у тебя есть свой меч, добытый в схватке с нашим общим врагом. Твой меч обладает не меньшим могуществом, чем мой. Он тоже способен испепелять целые планеты, уничтожать армии и сжигать города.
— Я не понимаю тебя, Тамил. Позволь по-прежнему называть тебя этим именем, поскольку имя божества, похитившего для людей небесный огонь, не вяжется с личиной обычного смертного.
Тамил усмехнулся и согласно кивнул.
— Если ты имеешь в виду корабль Антов, — продолжил свою мысль Танаев, — то, как я уже говорил, он полностью лишился энергии и превратился в груду никому не нужного металла. Правда, в очень большую груду...
Тамил вновь усмехнулся, переглянулся с Афродитой и возразил:
— На этом корабле энергии больше, чем ты можешь себе представить. Магнитные сосуды с антиматерией находятся в той самой комнате, которую вы не смогли открыть. Ее способен открыть только капитан корабля. Настоящий его капитан. Слишком большая мощь сконцентрирована внутри этих сосудов. Никакие демоны, никакие огненные мечи не могут сравниться с ней. Именно поэтому понадобились меры предосторожности. Даже члены экипажа не имели доступа к той комнате. Только капитан.
Прометей замолчал и, оторвав взгляд от лица Танаева, перевел его на далекий холодный шарик Солнца. Он долго сидел молча, слегка сгорбившись, словно пригнувшись под грузом воспоминаний и нерешенных проблем.
Афродита, стараясь смягчить повисшее над столом мрачное молчание, улыбнулась Танаеву, но от ее улыбки, показавшейся ему похожей на сполох северного сияния, теплее ему не стало.
— Если я правильно вас понял, вы разрешаете мне воспользоваться уже захваченным мною кораблем, который к тому же не может летать, и отказываете в поддержке...
— Ну, почему же... — медленно проговорил Тамил, с видимым усилием раздвигая губы. Было понятно, что решение давалось ему нелегко. — Поддержка бывает разной. Я отказал тебе лишь в огненном мече, да и то потому, что ты уже располагаешь оружием более мощным. Вот только меня терзают сомнения... Слишком много крови невинных прольется, если однажды ты решишься использовать полученную мощь не по назначению, для укрепления собственной власти, например... — Прометей опять надолго замолчал. Молчал и Танаев, понимая, что сейчас нельзя мешать ему принимать решение. Да и что он мог сказать, если всей его жизни оказалось недостаточно для опровержения подобного предположения.
Он сидел, уставившись в пустой стол и не смея поднять взгляд на Афродиту, опасаясь, что потом не сможет отвести. Не зря ее нарекли богиней красоты и любви. Сейчас, наверно, от ее прежней божественной силы осталась только эта красота, но и ее было достаточно, чтобы превратить любого мужчину в безвольного исполнителя желаний этой женщины.
Память о Карин по-прежнему жила в его душе, и, может быть, только поэтому красота Афродиты оставалась для него отстраненной — словно с ним за столом сидела не живая женщина, а ожившая статуя Праксителя.
— Послушай, Пром... — произнесла она мелодичным, сильным и глубоким голосом. — Наше время подходит к концу, а его только начинается.
— Я помню об этом.
— Отдай ему ключ. Мне кажется, этот человек достоин твоего доверия. Ты ведь знаешь, я редко ошибаюсь в людях.
— Это была наша надежда. Дверь к родному миру. Мы все время мечтали о том, что когда-нибудь воспользуемся им, вернем наш корабль и найдем дорогу домой. И вот теперь, когда это стало возможным, ты хочешь, чтобы я отдал ему ключ!
Нашего мира больше нет, Пром. Прошло столько тысячелетий с тех пор, как мы затерялись в космосе и забыли обратный путь. Сейчас у нас для этого путешествия не хватит ни сил, ни времени. Мы живем только потому, что его соотечественники до сих пор хранят память о твоем подвиге. Если мы улетим отсюда, с нами случится то же самое, что случилось с его спутниками. Есть законы Вселенной, которые одинаковы и для смертных, и для нас.
Прометей по-прежнему молчал, и его молчание сгущалось над столом, как грозовая туча. Наконец Танаев, не выдержав этого мрачного молчания, поднялся из-за стола в третий, и последний раз.
— Мне кажется, я не имею права лишать вас надежды. Прощайте, и спасибо за все, что вы сделали для моих соотечественников.
— А за себя ты поблагодарить не хочешь? — спросил Прометей, и его голос сейчас напоминал отдаленные раскаты грома.
— Я не сумел достойно воспользоваться вашей помощью.
— Ну что же... Время еще есть.
Прометей расстегнул внутренний карман, достал из него блестящую металлическую пластину размером с сигаретную пачку и протянул ее Танаеву. И так велика была властность устремленного на него взгляда, что рука Танаева против его воли протянулась к пластинке, покрытой странной вязью перемешанных в беспорядке таинственных букв и цифр.
— Что я должен с этим делать? На двери, которую мы не сумели открыть, не было замков.
— Они не нужны. Двери, которые невозможно открыть, замками не снабжают. Вставишь пластину в приемную щель на терминале главного компьютера. После этого он признает тебя капитаном и станет выполнять все твои команды. Любые команды. В том числе и касающиеся той двери, за которой хранится энергия, необходимая для полета.
Лети, смертный. Может быть, тебе удастся то, что не удалось мне, — сделать свой мир счастливей.
