вытащили детей, больных и стариков. Надо вернуться, сесть в машину, дать задний ход. Мускулы Мэтью невольно сжимаются, выполняя движения: одной рукой повернуть ключ, другой снять ручной тормоз, переложить ее на баранку, нажать ногой педаль. И пропади они пропадом, земляки калифорний–цы. Пусть будет землетрясение, лишь бы остаться живым. Пусть будет…
Пусть будет, лишь бы остаться живым!
Но Мэтью делает шаг вперед, и еще, и еще…
— Стой же, стреляю! — голос солдата истерично визглив.
Сейчас выстрелит. Мэтью закрывает глаза.
Удары бича с присвистом. Короткое щелканье. Звук пролетающих пуль.
Мэтью останавливается, расслабленно свесив руки. Отдувается, отирает пот. Молодец солдат, сделал что требуется: дал очередь в воздух.
Придерживая болтающуюся кобуру, бежит к воротам офицер. Мэтью слышит, как солдат оправдывается плачущим голосом:
— Сумасшедший какой–то! Лезет на ворота, обезумел со страху. Никаких предупреждений не слушает.
— Я Мэтью, Патрик Мэтью! Вызовите мне мастера Торроу!
Остается, четырнадцать минут, когда Мэтью и Торроу рядом бегут по гулкому настилу эстакады. С Джеком легко. Он все понимает с полуслова.
— Какие негодяи, Мэт! Но слушайте, что же делать? Ведь бомбы–то взорвут по радио.
— В самом деле, по радио! Лучше бы электричеством. Провод можно перерезать, как перережешь радиоволну?
Остается тринадцать минут.
Мэтью хлопает себя по лбу.
— Соображать надо, парень. Бомба–то на глубине в тридцать миль, радиоволны туда не доходят. Приказ пойдет по радио, но с ретрансляцией через твой ультразвуковой пульт. Отключай ультразвук.
Молодой мастер бежит к пульту. Что–то там не ладится с отключением, а время не ждет. Мэтью подбирает гаечный ключ, крушит гаечным ключом. Ба–ах! Змеятся стеклянные трещины, вспыхивают искры. Мэтью бьет с остервенением. Нетрудное дело — ломать.
Впрочем, не надо увлекаться. Осталось девять минут.
— Джек, мобилизуй всю свою связь — радистов, телефонистов, селектор. Пусть вызывают Солано, Трэйси и Мерсед! Живо!
Он выбегают из кабинета управления…
И вдруг кто–то толкает Мэтью. Не то толкает, не то подставляет ножку. Ноги заплетаются, и он летит на дощатый настил. Хочет встать и не может. Настил, скрипя, накреняется, словно палуба судна. Плещет залив, гул катится под землей. Преступники включили–таки землетрясение, даже на восемь минут раньше срока.
Ветер проносится по берегу, стонут потревоженные деревья. Но Мэтью понимает: землетрясение не состоялось. Нестрашный удар, на пять–шесть баллов. Выступ Солано–бис устоял и спас Калифорнию от катастрофы… временно. На месяц, а может быть — на час.
ГЛАВА 12
КАТАСТРОФА НЕИЗБЕЖНА!
Искусственное ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ в Калифорний Взрыв девятнадцати атомных зарядов! Толчки силой до пяти баллов. Люди отделались легким испугом!
ОТДЕЛАЛИСЬ ЛИ ИСПУГОМ?
Профилактика землетрясения, видимо, НЕ УДАЛАСЬ!
Пятеро ученых из Беркли заявили: «Мы нашли в проекте Грибова грубые ошибки. Хотя скважины пробурить удалось и удалось взорвать в них бомбы, предотвратить землетрясение нельзя принципиально».
РУССКИЕ СПЕШАТ НА ПОМОЩЬ!
Сегодня в Сан–Франциско рейсовым самолетом прибыл известный русский ученый А. Грибов, автор проекта борьбы с землетрясением.
— Я еще не знакомился с подземной обстановкой. Не могу сообщить ничего определенного, — сказал он на аэродроме.
ДАЖЕ АВТОР ПРОЕКТА НЕ МОЖЕТ СООБЩИТЬ НИЧЕГО ОПРЕДЕЛЕННОГО!!!
За окном чуть серел мокрый ноябрьский рассвет. Улицы были еще пустынны, но на темных домах светились желтые квадраты окон.
Спросонок Грибов долго не мог понять, кто говорит. Наконец разобрал: звонил из Сан–Франциско консул Степан Иванович Савчук.
— Разбудил, Александр Григорьевич? Прости, пожалуйста, у нас еще вечер, московское время из памяти вышло. Александр Григорьевич, ты нужен тут. Да, я тебя просил уехать — и я же прошу приехать. Изменились обстоятельства. Подожди, не возражай, выслушай меня до конца. Я понимаю, что ты обижен, твое достоинство задето, вроде наплевали тебе в душу и тебя же просят выручать. Понимаю, что риск велик и ответственность, но все равно, Александр Григорьевич, приезжай. Люди тонут. Какие ни на есть, но люди. Надо их вытаскивать. Подожди, не перебивай, я насчет обстановки еще не сказал…
— Нет, я перебью, Степан Иванович. Я перебью, потому что я обижен все–таки. Почему вы считаете, что меня нужно уговаривать?
Последовала пауза… Затем Савчук сказал:
— Прости, брат, в самом деле, я маху дал. Привык к дискуссиям с капиталистами. Тем с утра до вечера твердишь, что хорошее хорошо, все равно спорят.
И Грибов оказался в Калифорнии. В кино это изобразили бы так: сначала высотный дом на площади Восстания. Изгиб Москва–реки с мостом метро, нахохлившиеся лебеди на прудах Зоопарка. Окно. За окном счетная машина, пачки пробитых карточек. Грибов у стола в другой позе. Счетная машина, окно, за окном небоскребы Сан–Франциско и высокий мост через пролив.
В сущности было очень похоже. Под вечер, часа в четыре по московскому времени, Грибов сел на самолет, провел часов десять в воздухе и под вечер, тоже часа в четыре, но по западноамериканскому времени, высадился в Сан–Франциско. А еще через час — ни секунды терять было нельзя — уже разбирался в последних сводках глубинометристов.
И стол был такой же, и сводки с таким же шифром, только обстановку докладывал не аккуратный седенький Карпович, а лохматый верзила Мэтью, громоздкий, в рубашке нараспашку, со сползающими брюками.
— И вот я увидел кровь на полу, — рассказывал он с расширившимися глазами. — Она была еще красная, еще теплая, понимаешь. Убийцы только что ушли, прятались в кустах, быть может. Но я не мог гнаться за ними, времени не было. Побежал сломя голову отменять землетрясение. И представь: даже сейчас не могу искать убийц. Я уже губернатор, но еще не губернатор — на должность не заступил. Не имею права вести расследование, назначить новых следователей. А старые, понимаю это, все делают, чтобы запутать и спрятать следы. Даже больше того: стараются запачкать меня. Ведь я первый видел труп, а свидетелей не было при этом. Намекают, что я на подозрении. Я губернатор, но, между прочим, дал подписку о невыезде из штата. И Бетти куда–то исчезла, а она много могла бы объяснить. Мой уполномоченный — порядочный жох, землю роет, чтобы ее найти. И не могу я уделять внимание этим делам, надо срочно заниматься землетрясением. А главное — не знаешь, кому верить. Ну, Тичера я отстранил, но ведь ему помогал кто–то. Так что выручай, друг Ал. Бери в помощники Джека Торроу, бери кого хочешь из ветеранов Мохо и действуй. Рекомендую начать с глубинометрии. Среди глубинометристов могли быть пособники Тичера, возможно, исходные цифры у нас лживые.
— Я пойму, если лживые, — сказал Грибов. — Когда съемки ведут на тридцати точках, ошибка сразу бросается в глаза. Нельзя выдумать лживые цифры, чтобы они были правдоподобны, слишком долго нужно считать и подгонять.
И исчезли проливы и заливы, синева за окном. Как будто и не было перелета. Грибов списывал цифры, нажимал кнопки счетной машины, опять списывал, проверял, чертил схемки. И из голых цифр,
