поэтому никто ничего не может предсказать со стопроцентной точностью. Лично я оцениваю вероятность взрыва в 0,95. Пять процентов здесь — мера незнания. Некоторые коллеги считают вероятность взрыва меньше — 0,9, или 0,7, или даже 0,05 — один шанс из двадцати. Но я напоминаю вам, что у каждого из присутствующих один шанс из миллиона не добраться сегодня до дому, попав в дорожную аварию. Однако из-за этого ничтожного шанса создана «Скорая помощь», выстроены специальные больницы и в них круглосуточно дежурят высококвалифицированные хирурги. Только из-за одного шанса на миллион. А на Тое один шанс из двадцати, по мнению крайних оптимистов, а по-моему, девятнадцать из двадцати. И там слишком много поставлено на карту — судьба неповторимой цивилизации, целой планеты.
Держась за трибуну руками, Юстус откинулся, тяжело переводя дыхание, даже глаза полузакрыл.
— Сядьте, пожалуйста, Юстус, — сказал Ван Тромп. — Вам нехорошо?
Астроном отрицательно помотал головой:
— Возможно, еще вопросы будут.
— Конечно, надо принимать меры, — первым отозвался поэт Русанов. — Живые существа, гуманоиды. Наш долг — всемерно помогать.
За помощь проголосовали все семеро.
— В таком случае, — сказал Ван Тромп, — мы попросим уважаемого профессора Юстуса подробнее ознакомить нас с населением планеты, нуждающейся в помощи. По возможности называйте цифры, Юстус. Только вы сойдите с трибуны, присядьте к столу.
— Астрономические цифры безупречны, демографические приблизительны, — продолжал Юстус, усаживаясь рядом с председателем. — Впрочем, для предварительного решения разница будет несущественна. Планета Той несколько больше Земли. Обычно на планетах такого размера почти вся поверхность занята водой. В результате суши на Тое меньше, чем у нас — площадь материка около 80 миллионов квадратных километров — примерно Азия вместе с Африкой. Материк не расколот, единый, в центральных районах довольно сухо. Сухие области пересекают пять крупных рек: на их берегах, как и на Земле, возникли первые земледельческие цивилизации, представители их сидят перед вами. От нас они отстали тысячи на четыре лет, находятся где-то на уровне Вавилона или Древнего Египта, даже до IV династии, до строительства пирамид. У них есть примитивное орошаемое земледелие, медь, бронза, гончарное мастерство. Они строят каменные здания, украшают их, создали своеобразное искусство — влажную мозаику, изобрели письмо — иероглифическое, немножко знают астрономию — ради календаря, немножко геометрию — для землемерных работ, для храмов и каналов. Три действия арифметики знают хорошо, делить как следует не научились. На пяти реках пять цивилизаций, друг с другом они почти не связаны, как у нас — Древний Египет с Китаем, а Китай с Перу. Но оросительные системы требовали единого управления, поэтому государств немного: на пяти реках — двенадцать. Во главе их стоят фараоны, султаны, богдыханы, называйте их как хотите — разноименные деспоты, которые все норовят стать богами. С ними и придется договариваться о мерах борьбы с катастрофой. Допустим, мы предложим эвакуацию, властители дадут приказ собраться, и население соберется. Не без труда. Реки длинные, от верховий до устья плывут на барках несколько недель. Впрочем, всадники доставят приказ за неделю. Так что оповестить эти двенадцать государств можно… если мы убедим властителей. Если не убедим, дело худо, на борьбу с упрямыми деспотами нет времени.
Так или иначе, десять миллионов земледельцев можно организовать. Но есть еще пастушеские племена в степях и охотничьи — во влажных приморских джунглях. Сколько народу там? Вероятно, наберется миллионов десять в десятках тысяч разрозненных племен. Все эти племена говорят на разных языках, друг другу не доверяют, враждуют, воюют то и дело. Как сплотить их, как оповестить хотя бы, как договориться о совместных мероприятиях, не знаю, не представляю себе. Может быть, нам подскажут что- нибудь присутствующие здесь вождь охотников и вождь пастухов.
Снова, тяжело дыша, Юстус откинулся на спинку стула.
— Какие мероприятия вы имеете в виду? Эвакуацию? — тут же спросил Ван Тромп.
— Не исключаю.
— Эвакуировать двадцать миллионов? — быстро подхватил экономист Мамадугу. — Но у нас на Тое одна-единственная установка МЗТ, она переправляет двух человек в час. Допустим, до 18 июля мы смонтируем еще сотню установок. Но для двадцати миллионов нужно двадцать тысяч МЗТ.
— Лично у меня нет оригинальных идей, — устало возразил Юстус. — Если идей нет и у вас тоже, сделаем все, что можем. Эвакуируем сотню тысяч, десять тысяч, тысячу тоитов. Хотя бы расу сохраним, хотя бы культуру планеты.
— Запрашиваю Скептика? — спросил Ван Тромп, обводя глазами круглый стол.
Скептиком в ученых кругах называли вычислительную прогностическую машину с экраном. Получив задание, она высчитывала последствия и изображала, их на экране, «паттернизировала». Но так как логика у машины была машинная, железно-линейная, каждую линию она доводила до абсурда. Что ни предложишь, получается тупик. Каждому энтузиасту скептический душ.
— Запрашиваю Скептика, — повторил Ван Тромп, приближая микрофон к губам. — Предлагается эвакуация населения планеты Той. Но вызов всех жителей поголовно невозможен. Вывозим на Землю сто тысяч избранных представителей.
После полуминутной паузы засветился экран машины. На нем проступили пейзажи, заснятые Свеном: заросли, перевитые лианами, шлейфы пыли от степных стад, топкие улочки тоитских городов, узоры из мокрого камня во дворце властителя Низа.
— Вывозим на Землю сто тысяч… — повторил Ван Тромп. — Одного из каждых двухсот тоитов.
Мгновение, и бурлящие толпы заполонили улицу. Замелькали лица, искаженные болью и ужасом, вытаращенные глаза, разинутые кричащие рты. Мужчины дрались на мосту перед дворцом, спинами проламывали перила, воины копьями сталкивали напирающих в ров. Вопили матери, протягивая детей. Старуха, та, что толкла муку в ступе, проталкивала вперед младшую дочь и хватала за колени солдата, умоляя его пропустить желтокожую красавицу. Между тем по дворцовым покоям, озираясь, пробирался властитель в съехавшей на ухо короне. За ним шествовали жены и слуги с мешками добра. Художник бросился ему в ноги, жестикулировал, показывая на камни, видимо, убеждал спасти мозаику. Властитель оттолкнул его ногой. Но тут из ниши выступил полководец, тот самый, который сидел сейчас в детском креслице, взмахнул саблей… и, ловко перехватив корону с отрубленной головы, нахлобучил ее на себя.
Декорация изменилась. По горной дороге, вверх и вверх бежали к вокзалу МЗТ тоиты — горожане, крестьяне, солдаты с оружием и безоружные. Все тяжело дышали, разинутым ртом ловили разреженный горный воздух. Многие падали обессиленные, их тут же сбрасывали в пропасть. Несколько младших жрецов, Клактл среди них, тащили на носилках верховного жреца. Откуда-то сбоку на экран ворвались всадники на четырехрогих, впереди — вождь скотоводов. Носилки скинули в пропасть, кувыркаясь, пролетел Клактл, нанизанный на копье. Но вот и ракета — вокзал МЗТ. В дверях ее Свен, на руках он держит какую-то тоитку, а на спине его сидит толстяк скотовод, через голову хочет втиснуться в ракету. Телохранители обрубают ему руки, кидаются в узкий проем. Свалка. Чья-то нога наступает на шлем Свена. Окровавленное лицо в снегу. Разгорается зарево, весь горизонт как бы наливается кровью. Толпа еще бурлит вокруг ракеты; стальная свеча качается раз-другой и падает, изрыгая пламя. Взрыв. Экран озаряется ослепительным светом и гаснет.
— Да-с! Неприглядная картинка, — вздохнул кто-то за столом.
— Эгоизм, классовый и личный, — резюмировал Ван Тромп. — Боюсь, культуру они не сохранят.
— А я даже не очень осуждаю их, — заметил поэт. — Я сам проталкивал бы свою дочку и внучку всеми правдами и неправдами. Нет, Ван Тромп, извините, но спасать надо всех до единого.
— Возможности техники ограничены, — возразил Мамадугу. — Мы представляем себе, на что способна промышленность Земли. Сейчас выпускается десять установок МЗТ в год. Я говорил о ста за два месяца. Давайте стоять на твердой почве обеими ногами. Из сегодняшнего дня не выпрыгнешь. Прав я, профессор Юстус?
— Я надеялся, что Темпоград выпрыгнет, — негромко сказал Юстус.
— Ну так давайте передадим им материалы. Пусть найдут способ, как переправить на Землю все двадцать миллионов.
— Одну минуточку, — поэт привстал, как бы подавляя возражения не только словами, но и всей своей могучей фигурой. — Минутку. Я прошу еще раз включить Скептика. Меня интересует, как скажется на
