– Мисс Эмма Дав?
– Да.
– Для вас посылка, мисс.
Эмма взяла у него пакет, дала полпенни на чай и захлопнула дверь. Сердце подпрыгнуло, стоило увидеть знакомый почерк. Ее имя и адрес, выведенные рукой Гарри. Эмма начала разворачивать обертку. Интересно, что там такое?
Если не считать «Тысячи и одной ночи» в переводе Бертона, Гарри никогда ничего ей не дарил. Да она и не ждала от него этого. Не такой он человек. Кроме того, она ясно дала понять, что не хочет вещей, подобных тем, которые он преподносил танцовщицам. Цветы и книги, сказала она ему как-то, единственно приемлемые презенты для леди, не являющейся его женой. Драгоценности, духи и атласные туфельки исключаются. Поэтому когда под оберточной бумагой показалась голубая кожаная обложка книги, Эмали чуть не удивилась. Но как только она достала ее и поняла, что это такое, сердце разлетелось на тысячу мелких осколков.
Это был дневник.
В понедельник Эмма дождалась половины седьмого и отправилась в «Марлоу паблишинг лимитед» на еженедельную встречу с Гарри. Она вошла в контору и закрыла за собой дверь, с облегчением заметив, что Куинн уже ушел. Они с Гарри будут одни, а это абсолютно необходимо, если она действительно хочет сделать то, что собиралась.
Гарри, должно быть, услышал, как хлопнула дверь, и вырос на пороге кабинета раньше, чем Эмма поравнялась со столом Куинна.
– Ты опоздала. Я волновался.
Она посмотрела на него, и сердце сжалось от боли. Он был, как всегда, прекрасен, но отразившаяся на его лице тревога чуть не заставила Эмму передумать. Чуть. Она не безразлична ему, она знала это. Но она- то его любила, и это маленькое отличие все меняло.
Эмма с самого начала понимала, что это рано или поздно должно случиться. Скромная старая дева неизбежно влюбится в своего красавца работодателя; женщина, которая никогда прежде не целовалась, полюбит мужчину, чьи поцелуи пробудили ее сердце и напоили иссохшую душу. События развивались предсказуемо, как по шаблону, и все было настолько красиво, что одна мысль об этом рождала в груди желание плакать и смеяться. И мечтать о большем. Но большего просто не существовало. Эмма и это знала.
Она накрепко вцепилась в ручку портфеля и прошла мимо Гарри в кабинет.
– Я принесла статьи миссис Бартлби для следующего выпуска.
Гарри последовал за ней, но не сел за стол, а остановился рядом.
– Что с тобой?
Она поставила портфель на стол и достала пачку бумаг.
– Однако наброска на следующую субботу у меня нет, – сказала Эмма. – Времени не хватило.
Чистой воды ложь, а ведь она клялась никогда не лгать ему.
Он взял ее за плечи и развернул к себе лицом, но она не подняла глаз. Пока не могла.
– Эмма, ты получила мою посылку?
– Да, Гарри. Получила. Спасибо. – Она попыталась улыбнуться, пряча взгляд. – Ты всегда говорил, что не мастер выбирать подарки, но это неправда. Твои подарки чудесны. Не позволяй Куинну покупать их за тебя.
– Не буду, но… – Его пальцы впились ей в плечи. – Что за настроение? Ты и вправду начинаешь тревожить меня. Не скажешь, что случилось?
Она махнула на листочки, которые успела положить на стол:
– Больше статей миссис Бартлби не будет. Эти последние.
– Что? Почему?
– Я собираюсь написать роман.
– Отлично! Я же говорил, тебе стоит попробовать. Но зачем избавляться от миссис Бартлби? Полагаешь, у тебя не хватит времени на то и другое?
Эмма покачала головой, мягко освободилась от его рук и сделала шаг назад.
– Нет, причина не в этом. Ты был прав, когда говорил, что миссис Бартлби на самом деле не я. Она – тетя Лидия, а я уже не та женщина, какой была шесть месяцев тому назад, не та, которая верила в правдивость каждого слова тетушки и хотела поделиться этой правдой с другими людьми. Я изменилась. Из-за тебя.
Он улыбнулся:
– Думаешь, что девушкам можно есть перепелок и позволить себе второй бокал вина за обедом, да?
– Да. Я понимаю, что без миссис Бартлби в газете образуется брешь. Миссис Бартлби очень популярна. Надеюсь, мой уход не слишком повредит «Газетт».
– Мне все равно. То есть терять деньги всегда неприятно, ты ведь знаешь. Но я хочу, чтобы ты занималась любимым делом, таким, которое сделает тебя счастливой. Я рад, что ты станешь романисткой, правда. Обещаю не рвать тебя на кусочки, когда буду редактировать твой опус.
Она сделала глубокий вдох.
– Я не собираюсь писать для тебя, Гарри.
