койку в общей комнате, направлялись к лифту. Часы показывали девять.
— Нет, батенька мой, видно, нам сегодня ничего здесь не дождаться! — раздался над головой рыжего хриплый бас толстяка в синей бекеше и лисьем треухе. — Надо, пока не поздно, искать частную квартиру. Оно вроде подороже, но зато надежнее. Могу составить вам компанию, если пожелаете.
— А разве пускают к себе незнакомых? — вопросом ответил вновь прибывший.
— Кому как повезет, а то бывает, что и в отдельных комнатах устраиваются, — тоном знающего человека проговорил толстяк. — Пойдемте!
— Большое спасибо, но я думаю еще подождать здесь. Авось кто-нибудь выедет.
— Ну, как знаете, а я пошел. До свидания, — сказал человек в треухе и вышел на улицу.
— Желаю успеха! — крикнул ему вслед обладатель рыжей шевелюры.
Неожиданная мысль осенила его. Когда часы пробили десять, он покинул гостиницу и пошел на трамвайную остановку. Улицы были пустынны. Редкие прохожие, закутав лица, подняв воротники пальто и полушубков, согнувшись, пробегали мимо. Издали слышались тяжелые вздохи завода-гиганта, вступающего на ночную вахту. Приезжий остановился, оглянулся, прислушиваясь, и глухо пробормотал:
— Странно, очень странно. Почему же никто не встретил?
Он сел в трамвай, идущий к вокзалу. В вагоне было почти пусто, дремала кондукторша; на передней скамье, тесно прижавшись друг к другу, шепталась парочка.
Выйдя из вагона, незнакомец торопливо направился к ресторану. Пройдя в зал, он задержался у искусственной пальмы и окинул взглядом столики. Кудрявая официантка еще работала. Он сел за свободный столик, обслуживаемый ею, издали приветливо махнул рукой. Она не заставила себя ждать.
— Так вы не уехали? Озябли?.. Сегодня кошмарный холод. Проголодались?.. Что же мы будем кушать? — Она вынула из кармашка блокнотик.
— Прежде всего скажите, как ваше имя?
— Галина. — Девушка чуть покраснела от неожиданности. Клиент показался ей при первой встрече таким угрюмым.
— Значит, Галочка, Галя. Можно мне так называть вас?
— Пожалуйста! А вас как зовут?
— Меня зовут Романом Ивановичем.
— Ну, вот и познакомились, — улыбнулась Галя.
— Вот что, Галюша, — ласково заговорил он, — давайте сначала договоримся, что вы не будете на меня сердиться за то, что утром я был таким невежливым. У меня, понимаете, страшно болел зуб, белый свет был не мил…
— Бедненький! — всплеснула Галочка полными руками. — Что ж вы мне не сказали? В нашей аптечке есть зубные капли. Хотите, принесу?
— Спасибо, Галочка, не надо. Теперь меня другие заботы одолели.
— Что-нибудь случилось? Вас не обокрали? — забросала она его вопросами, в которых чувствовалось участие.
— Потом расскажу. А сейчас…
— Ну конечно, сейчас вы хотите кушать. Есть сибирские пельмени.
— Обожаю сибирские пельмени, — оживился Роман Иванович, — тащите, Галочка! И сто граммов этого вашего, — он щелкнул пальцами, — чудесного коньяку!
— Сию минуту и накормлю и напою, — пообещала Галя и поспешила к буфету.
Пельмени оказались превосходные. И Роман Иванович, хватив рюмку коньяку, с жадностью поглощал их. Галочка вертелась возле стола и снова принялась расспрашивать его, что же с ним стряслось в городе.
— Фу-ты! — произнес, отдуваясь, Роман Иванович. — Вот и наелся. Спасибо! Ну, а насчет моих неприятностей… Ничего особенного не случилось. Просто я очутился в положении бездомной собаки и не представляю себе, что же нужно предпринять, чтобы не ночевать на улице. Все сложилось нелепо и, главное, совершенно неожиданно.
Хорошенькое лицо Галочки с вздернутым носиком и веселыми, бойкими глазами выразило живейший интерес.
Отвечая на ее вопросы, Роман Иванович будто нехотя рассказал: в Н-ск он приехал по письму приятеля устраиваться на работу. Сам он по специальности инженер. Приятель уже нашел ему приличную должность. Вся беда в том, что на дверях квартиры приятеля, «такого же холостяка, как и я», как бы ненароком вставил он, оказался замок. По словам соседей, приятель Романа Ивановича выехал в командировку, а сколько дней он будет отсутствовать — никому не известно.
— И вот я остался беспризорным, — грустно закончил Роман Иванович. — Знакомых в городе нет, гостиницы переполнены. Я до десяти вечера ждал. Даже койки не дождался.
— Ах, боже мой! Что же делать? Ко мне неудобно, — раздумывала Галя вслух, — тесно, квартирка крошечная, повернуться негде, да и мама строгая, незнакомого ни за что не пустит. Постойте, постойте! Да я вас за милую душу устрою у своей дальней родственницы. Она живет недалеко — здесь же, в привокзальном районе. Тетушка Никифоровна одна занимает целый дом из трех комнат и кухни. Да вы будете у нее, как у Христа за пазухой!
— Вы золото, Галюша! — на этот раз с неподдельным чувством отозвался Роман Иванович. — Не знаю, чем я сумею отблагодарить вас… А когда же мы направимся в тихую обитель?
— Я, Роман Иванович, освобожусь не раньше двух часов ночи. Придется вам поскучать.
— А пустит меня так поздно богоспасаемая старушка?
Галя заверила, что пустит.
Роман Иванович, маленькими глотками потягивая холодное пиво, лениво курил и изредка окидывал усталым, потухшим взглядом опустевший зал.
В два часа он и Галя ушли из ресторана и скоро постучались в окно небольшого домика, стоявшего на тихой, занесенной сугробами улице.
Все оказалось так, как обещала девушка: и добродушная, заботливая Никифоровна, души не чаявшая в хохотушке Гале, и чистенькие комнатки, одну из которых старушка за сходную цену предоставила в распоряжение Романа Ивановича. Отрекомендовав приезжего как своего старого знакомого, Галя ушла.
Она зачастила к Никифоровне, но, когда бы Галя ни приходила, квартиранта дома не было.
— По делам мотается, — отвечала на безмолвный вопрос девушки старушка. — Почернел даже от забот. Работенки подходящей не найдет, что ли? А так из себя мужчина вполне самостоятельный, сурьезный. Ты бы, Галочка, пригляделась к нему. Кто знает, может, тут и судьба твоя.
— Да, как же, приглядишься! Его никогда и дома не застанешь, — отвечала Галя.
А Роман Иванович стал замкнутым. Неудачи неотступно преследовали его. Ранним утром он покидал квартиру и пешком шел к Н-скому заводу, норовя поспеть туда к началу первой смены. Он тщательно всматривался в мелькавшие перед ним лица людей, направлявшихся к проходной.
Потом Роман Иванович спешил на станцию. Там он встречал все поезда, прибывающие с запада. Ровно в шесть часов Роман Иванович появлялся в вестибюле гостиницы «Обь» и просиживал там до десяти вечера. Он читал здесь газеты и время от времени спрашивал, не освободился ли дешевый номер — от дорогих номеров он неизменно отказывался, — сидел, курил и следил за всеми, кто входил в вестибюль. Питался Роман Иванович преимущественно всухомятку, где придется, домой возвращался не раньше полуночи и сразу ложился спать.
Так продолжалось уже десять дней. Человек, для встречи с которым Роман Иванович приехал сюда, все не появлялся. Рыжий стал нервничать, сделался мнительным. Повсюду ему чудились глаза, подстерегающие его; руки, готовые тяжело опуститься на плечи.
Подвыпивший прохожий, случайно задевший его безобидной шуткой: «Ты что, милок, бродишь тут, как потерянный?» — показался ему в первую минуту именно тем, кто выслеживает его. Он отшатнулся от пьяного.
«Так больше нельзя! — сказал себе Роман Иванович. — Нужно действовать!»
Это было на одиннадцатый день его пребывания в Н-ске. Разыскав нужную ему улицу, Роман
