Тут я с изумлением увидела, как Машка краснеет, и до меня дошло.
– Ага! Так ты его знаешь!
– Ну знаю...
– Небось, и на это место нарочно приехала! Кончики ушей у Машки стали дивные – как малина на просвет.
– Ничего подобного! – буркнула она. – Больно надо. Я и не знала, что он здесь сегодня будет...
– А как его зовут? И давно ты в него влюблена?
– Ну, все!
Машка с угрожающим видом вскочила на ноги и двинулась на меня, и быть бы мне нещадно трепаной и битой, если бы из зарослей орешника не вышел тот самый парень. В одной руке у него была удочка, а в другой – ведро с добычей. На ручье он был в джинсовой куртке, которую теперь снял и обмотал вокруг пояса. Шел он босиком. Увидев нас, он расплылся в улыбке.
– Машка, ты, что ли? Здорово!
– Здорово. – огрызнулась Машка, свирепо глядя на меня. «Только вякни что-нибудь лишнее!» – говорил этот взгляд. Я пожала плечами и перенесла внимание на парня. Он встретил мой взгляд и снова обаятельно улыбнулся. Теперь его глаза были небесно-голубые.
– Это твоя родственница, городская? – спросил он Машку.
– Ее Ангелиной звать.
– Можно Геля. – сказала я. – А тебя как зовут?
– Михаилом. – с достоинством сказал парень.
– Можно Мишкой. – бросила Машка.
– Хотите, девчонки, я вам такое покажу? – никак не отреагировав на Машкин тон, загадочно спросил Миша.
– Что там еще? – буркнула сестра, скосив на него зеленый глаз.
– Неужели вы его не заметили?!
– Кого «его»?
– Пошли, покажу, кто поселился в нашем ручье!
– Только без всяких там шуточек. Не жаба, надеюсь? – спросила я.
– Да пошли скорее, а то уплывет! – настойчиво повторил Миша.
Мы вернулись к ручью по другой тропе, вышедшей прямо к заводи, где Миша ловил рыбу:
– Ты из Утишья? – спросила я Мишу.-Я вроде тебя там не видела.
– Я из Краснозаводского, это от Утишья километров пять по железке. А я тебя видел – вы с Машкой на реку ходили... Т-с-с! Смотри!
Миша пригнулся и вновь уподобился дереву. Я вытягивала шею из-за его спины, стараясь высмотреть в ручье то, на что он указывал.
Заводь жила своей насыщенной жизнью. Теперь в яме тусовались аж три хариуса. Не успела я пожалеть о том, что не взяла удочку, как в воде промелькнула какая-то белая тень, и хариусов осталось два. Через долю секунды они спохватились и уплыли, резво шевеля плавниками. В заводи стало тихо и пусто.
– Ну и что это было? – шепотом спросила я. Мишка указал куда-то в воду. Машка вдруг беззвучно ахнула.
– Анаконда! – прошептала она, схватив Мишку за руку.
– Дракон. – шепотом поправил ее Мишка. Проследив за направлением его пальца, я наконец разглядела белое существо, поймавшее хариуса, и у меня задрожали коленки. Это была oископаемая многоножка из мелового карьера. Я сразу ее узнала. Тварь плыла зигзагами, по-змеиному, только голову она держала не над водой, как это делают змеи, а в воде. Черные фасетчатые глаза мерцали под водой, как два ограненных агата. Над поверхностью ручья поднимался только костистый гребень, из-за чего Многоножка слегка напоминала подводную лодки в перископном режиме. Распустив в стороны свои бахромчатые края, она казалась плоской как ленточный червь. В пасти у нее трепыхался хариус.
– Ишь, ловко охотится! – с каким-то странным удовольствием прошептал Мишка. – Как кошка – ам, и нет.
– Пошли отсюда! – пискнула я, вцепившись ему в свободную руку.
– Так он же неагрессивный. – неуверенно возразил Миша. – И вроде как водяной... Давайте лучше понаблюдаем за ним.
– Водяной, как же! А сюда он из мелового карьера как пробрался? Через канализацию? А вдруг сейчас вылезет?!
– Ой, и впрямь! – подала голос сестра. – Гель, это же та усатая змеюка со стенки! Слушайте, надо что-то делать! Мужиков звать, пусть ловят...
Вода тихо плеснула, и над стеклянной поверхностью поднялась голова многоножки. Глаза, как две черные капли, уставились прямо на нас. Мы с Машкой, хором взвизгнув, шарахнулись в кусты. Дракон беззвучно нырнул и пропал из виду.
– Валим! Быстро! – заверещали мы, вцепившись в Мишку. Я тянула его к пригорку, мечтая побыстрее добраться до «Урала».
Когда первый страх отступил, его место заняла жуткая злость. «И здесь достали! – бормотала я, ломясь сквозь орешник. – Сначала вампиры, теперь этот белый глист! Неужели я никогда не смогу с собой справиться?» Помня о проклятии Джефа, я запретила себе даже думать о Чистом Творчестве, но натура бунтовала. Чистое Творчество все-таки пробилось на волю – через страшилки, которыми я с садистским удовольствием запугивала Машку. Вампиры были первым предупреждением, которое я проигнорировала. Что ж – теперь в Утишье имеется собственный дракон, с которым надо будет что-то делать. Причем не кому-нибудь, а именно мне. Ведь это я его оживила. Больше некому.
7. Разговор с тенью.
Дождь как зарядил с ночи, так и лил весь день без устали, как будто где-то в небе прорвало гигантскую плотину. Вся деревенская природа сразу поблекла, обвисла, приобрела оттенок тоски и безнадежности. Бабкино зверье попряталoсь по своим курятникам и крольчатникам и впало там в спячку. Душман наплевал на свои обязанности сторожа и залез в конуру, заткнув вход мохнатой задницей. Мы с Машкой просидели целый день в избе, играя в карты и лениво болтая за жизнь. К вечеру Машка не выдержала и укатила к матери. Я осталась одна с бабкой Поскольку бабка из экономии не разрешала включать свет до захода солнца, то в доме было темно и мрачно. Время от времени сквозь шум дождя прорывались глухие раскаты. Это был не гром – на меловом карьере шли своим чередом взрывные работы. Я лежала, свернувшись под одеялом на проклятом сундуке, и мечтала о том, что пройдет всего десять дней, и я вернусь домой, в Питер.
В десятом часу, как будто мало было дождя, в избе вырубилось электричество. Бабка здорово разозлилась – накрылись все ее вечерние сериалы. – и послала меня на чердак на поиски свечки.
Чердак в бабкином доме был совершенно необжитой, и лезть туда пришлось по лестнице, приставленой снаружи дома. Пока я забиралась, вымокла насквозь. На чердаке царила кромешная тьма. Пахло сушеным укропом и мышами. Я чиркнула спичкой. Вспышка осветила кучи журналов «Огонек» на полу, полочки вдоль стен, голые стропила и свисающие с них огромные укропные веники. Свечка нашлась на одной из полочек. Я зажгла ее, вставила в стакан, опустила на пол, села рядом и, глядя на язычок пламени, задумалась о своих проблемах. Точнее – о драконе. Чертов змей, похоже, решил навеки поселиться в этих краях. Сестра говорила, что тот парень, Мишка, снова видел его: один раз там же, на ручье, а другой – когда дракон переползал через «железку» в километре от Утишья, направляясь в сторону Краснозаводского. О жертвах среди мирного населения слышно не было. Значит, дракон питался только рыбой. Пока.
По крыше шуршал и стучал дождь, как будто десятки меловых многоножек скребли ее своими
