товарищи были вице-президентами акционерного общества «ККК» и проигрывали в казино казенные денежки, заработанные их акционерами. Про то, что возможен скандал, я честно предупредил. А про все остальное моим знать не требовалось — для их же собственной безопасности.
Вторжение удалось точно так, как я задумал. Будь на нашем месте рэкетиры, они получили бы от трех парней, караулящих вход в кухню, достойный отпор. Но на телевизионщиков их не успели науськать. Пока они орали что-то предостерегающее, не решаясь, однако, пустить в ход тяжелые предметы и тем более оружие, мы вихрем пронеслись через кухню, миновали курительную комнату и вступили в главный зал. Географию «Вишенки» я знал довольно приблизительно, поскольку появлялся здесь только один раз, и то очень нетрезвым. Впрочем, ошибиться было уже трудно. Главный зал походил именно на главный зал казино.
В ту минуту, когда мы переступили порог потрясающего зала с царицей-рулеткой в центре, на камере у Мокеича зажглась красная лампочка. Пошел эфир. Я забежал вперед и, поправив галстук, предстал перед камерой. Сейчас меня могли видеть пять миллионов москвичей и гостей столицы. Справедливости ради замечу, что моя программа «Лицом к лицу» выходит на всю Россию, и там-то меня могут видеть сто пятьдесят миллионов человек. Потому и популярность моя несколько побольше, чем у Димочки Игрунова. В тридцать раз побольше, господа.
Ладно, сегодня играем на, чужом поле за тройной гонорар.
— В прямом эфире — программа «Ночная жизнь Москвы», — начал я, невольно подражая нахальной игруновской скороговорке. — Как всегда, многолюдно в одном из самых популярных ночных клубов столицы. Бизнесмены и рэкетиры, представители творческих профессий и государственные чиновники, уставшие от дневных забот, собираются в «Вишенке» отдохнуть, расслабиться, поставить на карту свои честно заработанные, — я хитро подмигнул в камеру, — сбережения. Что наша жизнь? Игра! — утверждал один из шекспировских персонажей и был абсолютно прав… — Говоря все это, я заметил за спинами членов моей команды рассвирепевших караульщиков с кухни и главного входа, чью активность, однако, сдерживал бледный пожилой джентльмен в смокинге. Очевидно, это был кто-то из вишневого начальства, который соображал не хуже меня, что такое прямой эфир, и надеялся разобраться со мной при выключенной телекамере, не раньше. Это меня устраивало. Продолжая свой почти игруновский треп, я стал огибать центральную рулетку, между делом вглядываясь в лица сидящих. Кое-кто меня уже узнал и напряженно заулыбался. Очевидно, в стане играющих зародилось опасение, что Аркаша Полковников проведет свой традиционный допрос лицом к лицу. Не могу сказать, что их опасения были совсем беспочвенными — просто из всей публики меня интересовали всего три человека. Вернее, даже один. Бывший бильярдист с мясистыми щеками Ваня Мосин. Если бы его в зале не оказалось, я честно отработал бы прямой эфир на полутонах и потом нашел возможность объясниться с хозяевами «Вишенки». Может быть, они бы еще и заплатили МТВ за рекламу их фешенебельного заведения для мафиози и номенклатуры, разбавленных культурной тусовкой…
Однако щекастый Мосин был здесь. Одну из щек украшала свежая нашлепка из пластыря. Двое молодцов, запечатленных внимательным художником-санитаром из морга, были тут же, сидели по бокам. Продолжая нести обычный игруновский вздор насчет сливок нашего общества, я протанцевал к Мосину и положил ему руку на плечо. Оба его соседа напряглись. Я был уверен, что одно мое неосторожное движение — и они выхватят из-за пазух внушительного вида стволы. По крайней мере, пиджаки у них оттопыривались. Кто же он такой, этот Ваня? — подумал я и решил удовлетворить свое любопытство на публику. Кстати, была и тема для беседы: перед Ваней я заметил большую кучу фишек. Бывший маркер из ЦПКиО явно выигрывал.
— …И вот человеку повезло, — продолжал я, указывая на Мосина. — Красавица-фортуна выбрала его. Представьтесь, пожалуйста, нашим телезрителям.
— Мосин Иван Сергеевич, — машинально представился Мосин. — Служба Безопасности Президента России…
Влипли, лихорадочно подумал я, все так же сладко по игруновски улыбаясь и оглядывая вероятные пути к отступлению. Старик-то в бильярдной не соврал. СБ. Это — соколы. И, судя по всему, Мосин там едва ли не какая-нибудь шишка. Надо было немедленно сматываться. Мое чувство самосохранения, проверенное годами, подсказывало, что нужно удирать, пока целы. Однако какой-то бес во мне требовал довести свой поиск до конца. Потому что едва ли еще представится возможность (да и будет желание) пообщаться с этим щекастым соколом крупного калибра.
— Довольны ли вы, Иван Сергеевич, своим выигрышем? — продолжал петь я, делая знак Мокеичу, чтобы тот взял Мосина крупным планом. Мокеич за камерой был невозмутим, хотя я догадывался, что и ему от общения с соколами тоже не по себе.
Одновременно с вопросом я поднес поближе к лицу Мосина свою открытую левую ладонь, стараясь, чтобы она не попала в кадр, но чтобы Мосин обязательно ее заметил. Получасом раньше, в «рафике», я приклеил прозрачным скотчем к внутренней стороне ладони небольшую бумажку. На ней были написаны только две фамилии: Кириченко и Дроздов.
Если бы эти фамилии для Мосина ничего не значили, он бы равнодушно скользнул по ним взглядом и принялся бы объяснять телезрителям свое довольство или недовольство крупным выигрышем.
Беда в том, что фамилии эти для Мосина кое-что значили. И даже слишком много. В глазах его я увидел на мгновение самый настоящий отчаянный страх, словно он увидел не бумажку, приклеенную скотчем, а пистолетное дуло. В ту же секунду я понял, что сейчас что-то начнется.
— Итак, с вами Аркадий Полковников, мы в прямом эфире, — протараторил я быстро, рассчитывая, что это упоминание заставит Мосина взять себя в руки.
Ничуть не бывало! На сокола, видимо, так подействовали эти две фамилии, что он позабыл про все на свете, даже про камеру, направленную ему в лицо.
— Сволочь! — завизжал Мосин и начал приподниматься из-за стола. Два соседних сокола тоже вскочили. Теперь я уже не сомневался, что у них за пазухой серьезное оружие. Длинные такие пистолеты.
Камера по-прежнему была включена. Телезрителю могло показаться, что Мосин внезапно озверел от простого вопроса о выигрыше.
Я сделал знак уходим своей команде, и мы стали уходить. Точнее, убегать. Еще точнее, драпать с максимальной скоростью.
При этом камера продолжала снимать.
Глава 39
ГЛАВНЫЙ ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ ПАВЛИК
Эти козлы просто издеваются надо мной! Пока я сижу и ломаю голову, как спасти нашего дорогого Президента от завтрашней опасности, на ТВ не находят ничего лучшего, как показывать кино про покушение на Президента. Правда, на американского. Но хрен редьки не слаще. Сперва я даже потянулся к правительственной связи, чтобы наорать на любое останкинское начальство, которое попадется под руку. Правда, вовремя одумался. Интересно, что я им скажу? Не показывайте фильм про американское покушение, потому что и нашего Президента кто-то собирается завтра грохнуть? Идиотизм. Вот тогда все сразу поймут, что главный сокол Павел Семенович точно дурак, дурак со справкой.
Поэтому вместо телефона я взял в руки пульт и переключил каналы. Пусть они смотрят, я-то зато смотреть не буду. По МТВ шли клипы — из программы «Ночная жизнь Москвы». Хоть эти картинки не раздражают, решил я, под них можно спокойно поразмыслить о завтрашнем дне.
Разберем все не торопясь, как нас учили в моей драной школе милиции. Во-первых, никакого теракта завтра может вообще не состояться. Есть шанс, что покойный фискал ошибся и нас напрасно перебаламутил. В конце концов, раньше никаких покушений не было, и совершенно непонятно, отчего бы им быть раньше? Из-за цен? Но ведь и при предыдущем нашем цены росли дай Боже. И ничего, все обходилось. А наш, между прочим, еще и ста дней своих в новой должности не провел… Кстати, когда там
