проделывал это неоднократно. Замки были хорошие.
Пока Лера возилась с дверью, а Полковников исчез где-то в тени, в районе книжных полок, бывший президент быстрым шагом приблизился к нынешнему. Тот выглядел удивленным, но не испуганным.
— Надеетесь на мое великодушие? — спросил. Этот Господин. — Зря.
— Да я тебе… — пророкотал бывший президент.
И — пошло-поехало.
Нет, все-таки пришли мы сюда не напрасно. Это надо было видеть. Кажется, вся наша оставшаяся в кабинете команда следила за этой встречей. Лично я первый раз в жизни (и, возможно, в последний) наблюдал за разговором двух ТАКИХ врагов, которые уже не боялись ничего потерять. Один — потому что уже потерял все или почти все. Другой — потому что имел в своих руках все и был уверен, что ничто не может заставить его с этим расстаться.
— Зачем ты это делаешь?!
— Зачем? Это ты меня спрашиваешь зачем? Ты, как идиот, развалил огромную державу, а я ей верну и счастье, и довольство, и гордость! Они все перед нами будут плясать!
— Будешь шантажировать их? С огнем играть?
— Ух как страшно. Буду. Шантажировать. Брать заложников. Понадобится — буду стрелять. Потребуется бомбу кинуть — кину…
— Да ты что?!
— Испугался за своих дружков на Западе? А у меня там нет дружков. Я знаю, что все они нам враги — и мне спокойнее. Они мне никто, и я им никто. Мне их не жалко. С завтрашнего дня они это поймут, и вот тогда начнется НАСТОЯЩАЯ игра.
— А если проиграешь?
— Рискну. И не проиграю.
— А войны не боишься?
— Не боюсь. Это ты боялся. Ракеты перенацеливал, с японцами сюсюкал, из Прибалтики войска вывел… Я уж не говорю про Украину или Казахстан.
— Вернешь? Танки пошлешь?
— Понадобится — и пошлю. А скорее всего они сами к нам прибегут. Конечно, сперва у нас будут строгости. Зато как начнем мы жизнь по первому разряду, как начнем жрать от пуза… Вот тогда примчатся. Променяют свою голодную свободу на нашу сытую военную диктатуру. Хотите — присоединяйтесь, скажем мы. Потому что НАС, и только НАС семерка будет кормить. На других у них сил не хватит…
— Ничего у тебя не получится!
— Получится. За границей меня УЖЕ боятся. Все их аналитики мои речи в Думе наверняка раз по сто изучили. И все равно приехали к нам. Вдруг я изменился? Вдруг передумал идти походом на Восток?…
— А ты не передумал?
— Поход на Восток — это всегда было приманкой для дураков. Чтобы помнили. Чтобы голосовали. Теперь мы все получим без всякого похода. Три года нас будут поить и кормить. Потом мы окрепнем, восстановим державу, укрепим промышленность… Потом, может быть, мы и на Восток сходим, и пространство расширим. Территория наша мала. Вернем Аляску…
— Ты опасный сумасшедший! Ты ненормальный!
— Зато ты нормальный. И где твои избиратели? Тю-тю. Выбрали гения. Меня. Я ненормальный. В ЛУЧШУЮ СТОРОНУ от нормы. Понял, ты?!
— Твой план сорвался. Мы здесь.
— Да наплевать. Я…
Разговор был прерван самым неожиданным образом. Из темноты вылез Полковников со своей камерой-малюткой и застенчиво попросил:
— Повторите, пожалуйста, еще раз с того места, где вы говорите про норму. Я кассету менял…
Я не выдержал и засмеялся. Наконец-то Аркаша дорвался сегодня до Большой Сенсации. Секунду спустя ко мне присоединилась Лера. Следом за ней, крепко подумав, начал улыбаться экс-президент.
Господин в сталинском френче спросил раздраженно:
— Снимаешь? Для истории?
— Ну да, — сказал честно Полковников. — Для телевидения.
Тут вдруг засмеялся и Президент. Смех у него был громкий, клекочущий, неприятный на слух и продолжался всего секунды три.
— Дурак, — спокойно объявил Президент. — Какое телевидение? Вы уже мертвецы. Послушайте- ка.
Мы прислушались. За дверью кабинета уже раздавались шум и крики. По чьей-то команде в дверь стали тяжело бить. Правда, дверь была старая, крепкая и даже не гнулась.
— Войти сюда проще, чем выйти, верно? — насмешливо поинтересовался Президент. — Даже если вы не откроете, минут через пятнадцать мои соколы и охранцы будут здесь. У вас есть выбор. Вас могут убить медленно и очень больно, а могут быстро и почти безболезненно. С удовольствием бы сохранил вам жизнь, года на три, чтобы вы сами все увидели. Но не могу. Государственная безопасность. Поэтому если вы откроете сейчас сами, то вас убьют быстро. Даю слово. Соглашайтесь, выбор хороший. Мой план…
— Твой план сорвался, — упрямо проговорил экс-президент.
— Ничего подобного, — уверенно ответил Президент. — Сейчас, когда мы с вами разговариваем, таманцы генерала Дроздова уже окружили или даже заняли Спасо-Хаус. Вся семерка там…
— Не обольщайтесь, — произнес Полковников.
Президент взглянул на журналиста как на интересное насекомое:
— Это почему же? Генерал выполнит приказ. А теперь, когда отпала нужда вас искать, я брошу туда же СБ и Охрану. И все…
Раздался сигнал зуммера.
— Вот и новости, — удовлетворенно сказал Президент и взял трубку. — Да. Павлик? Да. ЧТО-О-О?! Этого быть не может! Он что, заблудился? Спасо-Хаус совсем в другой стороне!…
— Он не заблудился, — подала голос Лера. — Генерал Дроздов решает свои личные проблемы. Вы напрасно поставили на этого человека…
— Какие там проблемы?! — крикнул Президент, швыряя трубку на рычаг. — Он обстреливает здание Управления Охраны!
— В ваш план, — заметила Лера, — вкралось несколько неувязок. Во-первых, не надо было трогать сына Дроздова…
— Он узнал… — пробормотал Президент, с ненавистью глядя уже на Леру. — Этот парень откуда- то все узнал. Пришлось Митрофанову сдать его соколам…
— Во-вторых, — продолжала Лера, — вам не удалось подставить МЕНЯ. Я, как видите, жива и здорова…
— Это поправимо! — злобно сказал Президент, прислушиваясь. — Я не буду даже ждать охрану. — Он сделал шаг в сторону Леры.
— Не двигаться! — приказала Лера. В ее руке появился большой серебристый пистолет с большой рукояткой. Рукоятка поблескивала. Это был пистолет системы «Президент», последняя работа мастера Ройфе.
Пистолет был направлен прямо в живот Президенту. Очевидно, от волнения Лера забыла про бронежилет. А вот Президент, я думаю, про свою защиту помнил и почти не боялся.
— Я тебе покажу не двигаться! — проорал он. — Я тебя, толстая очкастая сука… Ты у меня покомандуешь. Дрянь!
Он прыгнул к Лере и схватил пистолет за дуло.
Мастер Ройфе был отличным оружейником и все, что он обещал, сбылось. Спуск пистолета и вправду оказался легким. Хватило одного неосторожного движения, чтобы он сработал и раздался выстрел.
Лера отдернула руку. Видно, сама она все-таки не смогла бы выстрелить в живого человека.
