сложнее».
Да, в реале отыскать преступников труднее. Невозможно поднять по тревоге всех полицейских всего мира. А ведь преступник, убивший Юрчика, мог погрузиться в вирт и из квартиры в Новых Черемушках, и из офиса на Бродвее, и из джонки, плывущей в Желтом море. Если даже я смогу распылить убийцу Юрчика в вирте, все равно через два-три часа он оправится от шока, ищи тогда его в реале, а ветра в поле. Допустим, его адрес в реале и установят – а удается это далеко не всегда, – все равно у него будет тысяча уловок, тысяча способов выиграть дело в суде и уйти от ответственности.
«Я пошел в клуб. Без моей команды штурм не начинать, ждите на улице».
«Понял. Ждем на улице. Будь на связи».
«Надеюсь, ты не услышишь „Бум-м-м!“».
«Я тоже надеюсь».
Соблюдать конспирацию, отыскивая свободную кабинку телепорта, мне некогда. Я немедленно надеваю шапку-невидимку (девица в откровенном вечернем платье, флиртовавшая в скверике с накачанным парнем и время от времени поглядывавшая на меня, застывает с открытым ртом), включаю код прохождения сквозь стены и… отключаю полицейские значки. Да, они надежно защищены. Да, пароль меняется каждую неделю. Но тогда как охранники клуба обнаружили Юрчика? Шапка-невидимка защищена еще сильнее, хотя и ее может «снять» опытный хакер.
Надеюсь, охранники засекли все же значки, а не шапку.
Пройдя сквозь наружную стену, я оказываюсь в коридоре. В него, как и сообщил Юрчик, выходят четыре двери. Никаких охранников уже нет – смылись. Труп Юрчика тоже улетучился – чистота в вирте поддерживается неукоснительно, будь иначе, Виртуальность давно уже задохнулась бы в нечистотах потерянных кластеров.
Следующая стена, как говорил Юрчик, – рядом со второй дверью слева. Пройдя ее, я действительно оказываюсь в довольно просторном зале. Стены Каменные, окна узкие и почти не дают света. Но у дальней стены, возле какого-то странного возвышения, несколько человек держат большие черные свечи. И в их мерцающем свете я, бесшумно подойдя чуточку ближе, вижу, как на возвышении мужчина, так и не снявший черного балахона, совокупляется с очень молодой, очень красивой женщиной – почти девочкой.
Ничего удивительного, в вирте почти все очень красивы, почти все – почти девочки.
Эта женщина-девочка в отличие от своего партнера полностью обнажена. Лицо ее искажает гримаса не наслаждения, а боли.
И мне все сразу становится понятным.
Юрчик ошибся. Вернее, его неправильно информировали. Это – не групповой прием виртаина, это – месса вирт-Сатанистов, точнее, ее завершающий этап.
В реале девочка – женщина лет сорока – сорока пяти, предклимактерического возраста. Рискнула поучаствовать в сексуальном приключении – именно на этот крючок вирт-сатанисты ловят своих жертв. Прикинулась девственницей – фемискафы пока еще позволяют восстанавливать виртуальную девственность сколько угодно раз. Полагала, что ей ничего не угрожает – ведь в любой момент она может экстренно выскочить в реал. Но на самом деле это не так. Есть способы удерживать человека в вирте долго, очень долго. Так долго, что в реале он может умереть от нервного истощения, И сатанисты знают, как это можно сделать. Винтерпод не получит от жертвы никакой информации, а противники вирта снова начнут требовать ужесточения контроля над ним.
Сатанисты, отслужив мессу, начали насиловать девушку на алтаре. Она, конечно, отбивалась, хотя и не очень: будет потом чем перед подружками хвастаться. Но когда к ней подошел третий или четвертый, попыталась выйти из вирта.
И не смогла.
Вот тогда она испугалась по-настоящему. И начала кричать, уже понимая, что здесь ее никто не услышит. Хорошо, если в реале есть кто-то поблизости, кто может аварийно выключить терминал – с потерей виртела и прочими неприятными последствиями. А если нет? Фемискаф у нее – наверняка прессор- сенсорный, почти полностью имитирующий совокупление. Заблокировать такой скаф в вирте трудно, но можно. Достаточно умело сдавить ей в вирте шею – и все, она не сможет произнести в реале команду «Экстренный выход!», да и дышать-то будет с трудом. Правда, до конца не задохнется, эту защиту создатели «Клеопатры» – а у бедняжки наверняка недавно разрекламированное новейшее виртело этого типа – в скаф встроили.
Мужчина, насытившись, покинул алтарь. Его место тут же занял следующий. Двое держат жертву за руки, один сдавливает шею. Возможно, она уже потеряла сознание.
«Группа захвата на месте. Что у тебя?» – спрашивает Федотов.
«Здесь месса сатанистов. Вычисляю главаря. Полуминутная готовность».
«Понял. Тридцать секунд».
Вновь подошедший делает какой-то странный жест рукой. То ли в реале он однорук, то ли его рука повреждена – во всяком случае, в вирте его левая рука ведет себя странно.
Но это все мелочи. Главное – захватить главаря. Вот он, в балахоне и маске. Прячет свое лицо даже в вирте. Точнее, не лицо, а личину.
Неслышно приблизившись к главарю со стороны спины, я хватаю его за горло и изо всех сил стискиваю руки. Это – хоть и запрещенный, но очень действенный способ удержать в вирте преступника до тех пор, пока сотрудники Федотова не вычислят его адрес в реале.
«Пошли! Вычисляйте главаря, я его держу!»
Оставаясь вне досягаемости рук главаря, я внимательно наблюдаю за остальными сатанистами.
Такое впечатление, что у меня в руках действительно бьется, задыхаясь, сильное мужское тело. Поскольку я невидим, сатанисты не сразу понимают, что происходит. Один из них решительно направляется ко мне, и мне не остается ничего другого, как его убить.
«Орудие товсь… – неслышно для окружающих произношу я и, сосредоточив взгляд на сатанисте, добавляю: – Пли!»
Сатанист начинает светиться, словно люстра в Большом театре, а потом рассыпается тысячью мелких осколков.
«Бум-м-м!» – грохочет в зале.
И это служит командой для остальных. Они бросаются к стенам, возле которых, как оказалось, расположено сразу несколько кабинок телепорта.
Я успеваю распылить еще одного.
В зал, прямо сквозь стены, сразу с нескольких сторон врываются люди Федотова. Шум, кутерьма, выстрелы…
Сопротивление главаря вдруг резко ослабевает, его тело тает в моих руках и на моих глазах.
Ушел-таки, гад! Лучше бы я его пристрелил. Но, надеюсь, предводителя сатанистов уже вычислили в реале. Минуты или даже двух, в течение которых я его удерживал, людям Федотова могло хватить.
Я встаю, осматриваю свое виртело. На нем несколько рваных ран – из-за плотного соприкосновения двух виртел были повреждены соответствующие фрагменты программного кода.
Мясо и кости, конечно, не видны – просто некоторые участки моей одежды и даже тела отсутствуют, а кисти рук – напрочь, словно ампутированные. Вместо них – ничего, черные пятна. Но раны на глазах затягиваются и покрываются виртуальной одеждой – это включилась доступная только копам программа экстренной реанимации, – отрастают, подобно хвосту ящерицы, ладони и пальцы рук.
Через несколько минут мы подводим итоги. Они неутешительны: захватить в вирте удалось лишь двоих, видимо, самых неопытных. Остальные или разбежались, или были убиты.
Что ж, на безрыбье и рак рыба. Будет о чем доложить начальству.
И в чем упрекнуть Смирнова.
Глава 8
