– Ты хочешь, чтобы вирт был разрушен? – спрашивает Кирилл у него. Спокойно так спрашивает. Вопрос-то риторический. Ну разве может хоть один нормальный виртлянин хотеть, чтобы вирт был разрушен?
– Н-нет, – выдавливает из себя мальчишка.
– Тогда помогай нам! Мы – хранители Виртуальности, Заратустра собирается ее разрушить. Неужели ты думаешь, что виртляне, не попавшие в число избранных, позволят кому-то не пустить себя в страну Аркадия или как ее там…
– Беловодье, – подсказывает юноша.
– Вот-вот. В нее, сметая все границы, хлынут толпы виртлян, и тогда избранным станет мало места – в буквальном и переносном смыслах. Логвин, ты еще здесь? – обращает на меня шеф начальственный взор.
– Мне нужно понаблюдать за этим… Заратустрой. Как он ходит, как улыбается. У них на входе могут стоять детекторы походки, улыбки, удивления и других эмоций с ярко выраженной мимикой.
– Полчаса объемных записей тебе хватит? Кукушкин, ты подготовил то, что я просил?
– Да. Все уже передано на консоль шерифа.
– Иди изучай.
Мне не остается ничего другого, как покинуть кабинет.
Жаль. Не исключено, узнал бы еще что-нибудь интересное. Впрочем, многое уже становится понятным. Поимка одного, двух, даже четырех Заратустр может ничего не дать. Все они – пацаны, соблазненные кодом отмены законов Хартии. Причем если в баре «Икар» не действует только запрет на полеты, код отмены законов снимает, по-видимому, и многие другие табу. Может быть, даже все. Вот пацаны и соблазняются. И, что самое неприятное, настоящий Заратустра, даже если его поймают в реале, будет косить под такого вот пацана.
Хорошо, если полиграф выведет его на чистую воду. А если выловленный Заратустра будет натренирован отвечать на вопросы, не потея и не ёкая сердечком? Нам уже попадались такие экземпляры среди поставщиков виртаина. Не берет их полиграф, и все тут! Оказалось, они добыли экземпляр полицейского детектора лжи, наняли одного из специалистов, заплатив ему очень, очень большие деньги, и натренировали всю цепочку. Так мы до ее верха и не дошли… как, впрочем, и всегда.
И никогда, если даст Первый, не дойдем!
Проходя в свой кабинет, я через стеклянную стену вижу в отдельской комнате, где проводятся оперативки, группу захвата в полном составе. Настроение у ребят кислое.
– Ну что, хранители? А я-то гадаю, почему вы на связь не выходите?
– Потому что нет такой страны в вирте – Аркадии. Во всяком случае, в данный момент она недоступна. «Проверьте настройки вашего браузера или обратитесь к системному администратору…», – очень похоже передразнивает Юрчик голос браузера.
– Да… Облажался ваш начальник… – огорчаюсь я. Все дружно кивают, Юрчик ухмыляется.
– Ну тогда ищите Заратустру сами, по вашим собственным планам и наработкам, – предлагаю я. И, не дав горе-хранителям опомниться, удаляюсь в свой кабинет.
Включив запись, я минут десять наблюдаю за юношей, выходившим в вирт под личиной Заратустры, потом тренируюсь в воспроизведении: хожу по кабинету его походкой, поднимаю руку, чтобы поправить спадающие на лоб волосы, его жестом, улыбаюсь его несмелой улыбкой.
Мое увлекательное занятие прерывает звонок срочного вызова.
– Логвин, пора! – торопит меня шеф с экрана кома. – Мы тебя ждем. С нетерпением!
– Иду-иду.
Надев скаф и набросив поверх него одежду, я спешу в сто одиннадцатый. Здесь уже шеф, юноша, двое парней из отдела Караваева.
– Ты готов? – спрашивает шеф.
– В общих чертах. Пусть еще раз расскажет, где находится дом Заратустры и как он выдает клонам свою личину.
– Как войдешь, налево… – ухмыляется юноша. Он уже немного отошел после шока, вызванного захватом и (судя по тому, что личину пришлось восстанавливать) разрушением его виртела, как дипломатично называют в протоколах убийство в вирте при задержании. Я точно так же ухмыляюсь в ответ.
– Конкретнее, пожалуйста. Если меня выбросят из Беловодья, тебе вход в вирт будет заказан – надолго или навсегда.
Юноша мрачнеет. Угроза серьезная и, самое главное, вполне реальная. Шеф наверняка уже объяснил ему насчет отсутствия некоторых ставших привычными прав, в том числе права молчать. Это тебе не реал, парниша!
– Телепорт выводит на большую поляну. Прямо перед кабиной камень, от него ведут три тропинки. На камне надпись: «Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – голову потеряешь, прямо пойдешь – ничего не найдешь». Идти нужно прямо. На дереве увидишь белку, она спросит человеческим голосом, куда путь держишь. Отвечать следует – в страну Беловодье. А зачем? – спросит белка. Правильный ответ – не твое беличье дело. Потом появится леший, потребует мзду. Нужно перебросить на его счет червонец. На опушке леса стоит дуб, вокруг него золотая цепь…
– И днем, и ночью кот ученый все бродит по цепи кругом… – подсказываю я.
– Откуда вы знаете? Что, уже были там? – подозрительно смотрит на меня юноша. Я немедленно копирую его взгляд. Неизвестно, на какую эмоцию настроен страж. Может, как, раз на подозрение.
– Классиков читал, – ухмыляюсь я.
– Кот потребует, чтобы ты рассказал ему сказку, про колобка, курочку Рябу или про лисичку и зайчика. Ты и это знаешь? – все так же подозрительно смотрит на меня юноша.
– Я даже сказку про Красную Шапочку знаю!
Юноша морщит лоб. Ему, с раннего детства воспитывавшемуся телевизором, а потом Интернетом и виртом, подобные вещи незнакомы. Наши усилия не пропали даром: изменилось, выражаясь языком местных многомудрых ученых, даже коллективное бессознательное обывателей. Изменились архетипы, и не изменились даже, а почти исчезли. Их, как и все остальное человеческое, слишком человеческое, постепенно вытеснил вирт.
Вот почему так важно этот самый вирт сохранить. Разрушься он – и архетипы очень быстро возродятся, обретут былую мощь. Попробуй тогда с обывателями сладить. Не дай Первый, вспомнят опять свой древний лозунг: «Сквозь тернии – к звездам»…
– Ну а потом появится дом. Такой странный, из круглых деревьев.
– Бревенчатый то есть? – подсказываю я юноше. Теперь на меня смотрит с уважением не только он, но и шеф. Потряс эрудицией.
– Может, и бревенчатый. Нужно подняться на крыльцо, потянуть за веревочку, дверь и откроется. В холле лежит странная палка, с одной стороны просто, а с другой поперечина с зубьями. Нужно пройти так, чтобы не наступить…
– На грабли. Эта палка называется – грабли. Только идиот может на нее наступить.
Парень краснеет.
– А тем более дважды, – уничтожаю я его морально.
– Я впервые ее видел, эту граблю, – оправдывается юноша. – И там плохое освещение.
– Что после сеней?
– Каких сеней?
– Ну, после холла?
– Большая светлая комната. Вдоль стен много сплошных таких стульев, с одним длинным сиденьем и одной спинкой на всех.
– В горнице вдоль стен стоят лавки. Дальше.
– Ну и вот. На лавках сидят люди и разговаривают. Один из них в личине Заратустры. Нужно сказать, что тебя прислали друзья и что ты хочешь стать одним из Заратустр. Тебе дадут его личину. Потом старший скажет, что они затеяли на этот раз. В личину встроен код отмены запретов Хартии.
– Будем надеяться, ты ничего не забыл. Личина готова? – обращаюсь я к техникам.
