допрашивали и отправляли по тюрьмам. Сюда же со всех сторон несли отобранное оружие — револьверы, винтовки, пулеметы.
Керенский вспоминал, как пишет Мельгунов, что «несомненно, все дальнейшие события лета 1917 года, вообще вся история России пошла бы иным путем, если бы Терещенко удалось до конца довести труднейшую работу изобличения Ленина и если бы в судебном порядке документально было доказано это чудовищное преступление, в несомненное наличие которого никто не хотел верить именно благодаря его совершенно, казалось бы, психологической невероятности».
Так или иначе, все большевистские вожди после июльских дней временно исчезли с горизонта.
В «Echo de Paris» бывший короткое время главнокомандующим войсками Петроградского военного округа при Временном правительстве генерал Половцев сообщает интересные подробности о том, как Керенский не допустил ареста Троцкого после подавления восстания большевиков в начале июля 1917 года.
Мы оставляем эти сведения на ответственности генерала Половцева.
«Контрразведка не переставала, — рассказывает Половцев, — требовать от меня, чтобы я получил разрешение правительства арестовать вождей большевиков, так как она была уверена, что среди них окажется немало германских агентов. Когда Керенский вернулся в Петербург, он был до такой степени возмущен большевиками, что я мог рассчитывать получить от него разрешение арестовать 24 видных большевиков, среди которых на первом месте были Ленин и Троцкий. Керенский внимательно прочитал составленный список большевиков, подлежащих аресту, и сказал, что передаст дело на решение Совета министров. Он вышел в следующую комнату, где беспрерывно заседало правительство, и не прошло и 20 минут, как вернулся со списком, положил его на стол и твердым тоном сказал: «Правительство одобряет предлагаемую вами меру, вы можете приступить к арестам». После этого Керенский вышел опять в залу, где заседал Совет министров… В два часа после обеда главный штаб получил сообщение министра юстиции, что правительство отказалось от намерения арестовать лидеров большевиков». Этот эпизод, говорит генерал Половцев, показывает еще раз двуличие Керенского, которое некоторое время спустя проявилось особенно ярко во время Корниловского движения.
Керенский спасает Троцкого // Руль. Берлин, 1920. № 16. 4 дек.
Только общество, изуродованное трехлетней войной, зараженное стяжательством, воспитанное в рабстве и могло так поверхностно отнестись к величайшему проявлению государственной измены Ленина, Троцкого и их сподвижников.
Исчезновение Ленина под угрозой ареста и суда есть факт, сам по себе заслуживающий внимания. В ЦИК никто не ожидал, что Ленин «выйдет из положения» именно таким способом. Его бегство вызвало в наших кругах огромную сенсацию и обсуждалось горячо и долго на все лады. Среди большевиков находились тогда единицы, которые высказывали одобрение поступку Ленина. Но большинство советских людей отнеслось к нему с резким порицанием. Мамелюки и советские лидеры громко кричали о своем благородном негодовании. Оппозиция хранила свое мнение про себя. Но это мнение сводилось к решительному осуждению Ленина — с точки зрения политической и моральной. И я лично к этому вполне присоединялся.
Я уже говорил (по поводу Луначарского), что прежде всего бегство пастыря в данной обстановке не могло не явиться тяжелым ударом по овцам. Ведь массы, мобилизованные Лениным, несли на себе все бремя ответственности за июльские дни. От этого бремени они не могли освободиться никаким способом. Часть их осталась на своих заводах, и своих районах — изолированная, затравленная, со страшным Katzenjammer'oм (похмельем) и невыразимой путаницей в головах. Часть была арестована и находилась в ожидании возмездия за выполнение своего политического долга сообразно своему слабому разумению. А «действительный виновник» бросает свою армию, своих товарищей и ищет личного спасения в бегстве!. .
Большевизм казался в эти дни сломленным навсегда. Массы отвернулись от обманувшей их партии. Аресты участников июльского выступления и бегство Ленина еще более усилили развал в большевистских рядах.
Зачем это бегство было нужно? Угрожало ли что-нибудь жизни или здоровью большевистского вождя? Смешно было говорить об этом летом семнадцатого года! Ни о самосуде, ни о смертной казни, ни о каторге не могло быть речи. Как бы ни был несправедлив суд, как бы ни были минимальны гарантии правосудия — все же Ленину не могло угрожать ровно ничего, кроме тюремного заключения.
Entre nous (между нами. —
Конечно, Ленин мог дорожить не жизнью и не здоровьем, а свободой политической деятельности. Но разве в тогдашней тюрьме он был бы стеснен в ней больше, чем в своем подполье? Свои фельетоны в «Правде» раз в две недели Ленин, конечно, мог бы писать и из тюрьмы, между тем, с точки зрения политического эффекта, самый факт тюремного заключения Ленина имел бы колоссальное положительное значение, тогда как факт бегства имел значение только отрицательное. Все это в полной мере может быть подтверждено примером товарищей Ленина. Многие из них были арестованы и отданы под суд за те же преступления. Они благополучно просидели по полтора-два месяца в тюрьме. Они продолжали там свое писательство в газетах. Они, с ореолом мучеников, служили неисчерпаемым источником агитации против правительства Керенского и Церетели. А затем без малейших, вредных для кого бы то ни было последствий вернулись на свои посты.
Замечательно работала русская военная тайная служба, и не ее вина, что временщик-масон А. Ф. Керенский, якшавшийся с большевиками, преступно отпустил (под денежный залог и т. п.) более 140 путчистов-изменников.
Троцкий оказался в Совдепе, а министра юстиции Переверзева принудили подать в отставку. Не хватало того, чтобы его арестовали за предотвращение дальнейшего развития большевистской вакханалии...
Помню один момент (кажется, на пятый день нашего «отдыха» в шалаше), сильно взволновавший
