Парвус-Гельфанд явился за границу очень молодым эмигрантом в середине восьмидесятых годов. Он поступил в Базельский университет, где и кончил курс, после чего поступил в немецкую социал- демократическую партию и поселился в Германии. В германской партии он принадлежал к самому левому крылу. Около 1900 года он пришел к тому убеждению, что скоро предстоит всемирный социалистический взрыв. Это убеждение он впоследствии сообщил попавшему под его влияние Троцкому. С этим убеждением он в 1905 году приехал в Россию, где он, впрочем, большого успеха не имел. Здесь он, как известно, был арестован, сослан в Сибирь, оттуда бежал и опять очутился в Германии. Здесь он, несмотря на крайний радикализм своего образа мыслей, большой популярностью не пользовался. Социал-демократы смотрели на него как на человека не корректного в частной жизни и не совсем надежного в денежных делах. Может быть, вследствие этой непопулярности он переехал в Константинополь, где, по слухам, сошелся с младотурками.
Бежав из Сибири, Израиль Лазаревич Гельфанд, он же Парвус, вступил в социал-демократическую немецкую партию, а по объявлении войны был сначала командирован немецким Генеральным штабом для специальных заданий в Турцию. Здесь, пользуясь своими немецкими связями, он занимался поставками турецкому правительству, на которых нажил хорошее состояние.
Переехав в Копенгаген и получив генеральное представительство на экспорт всего немецкого угля в Данию, Парвус основал там свой так называемый «Научный институт», который, как известно, представлял собой международное бюро для ведения шпионажа в пользу Германии. Приняв сначала турецкое, а потом немецкое подданство, Парвус имел влияние в своей немецкой партии и выполнял поручения немецкого штаба.
Из Германии он переселяется в Вену, оттуда в Константинополь, где и застигла его мировая война. Она сразу обогатила Парвуса на каких-то военно-торговых операциях.
Каутский приобщил Парвуса к журналистскому труду, где тот весьма преуспел. Парвус писал в газету «Танин», редактировал издание «Молодая Турция», писал статьи для «Берлинер тагблат», был корреспондентом «Форвертс». Во всяком случае, Центральный государственный особый архив имеет обширные сведения об этом.
Он свободно владел методом Маркса, глядел широко, следил за всем существенным на мировой арене, что при выдающейся смелости мысли и мужественном, мускулистом стиле делало его поистине замечательным писателем.
Троцкий, в свою очередь, был очарован Парвусом, завороженный его смелой теорией «перманентной революции». Выходец из России стал немецким социал-демократом, длительное время являясь главным редактором саксонской газеты «Арбайтер цайтунг», выходившей в Дрездене.
Когда началась война, он, русский подданный, вернулся в Германию. Проездом он остановился в Софии, где выступил на большом митинге, доказывая, что в интересах цивилизации и революции желательно, чтобы Германия победила Россию. Германские газеты напечатали весьма сочувственные телеграммы об этом выступлении «русского» социал-демократа. Нужно заметить, что «русский» социал- демократ возвращался в Германию не с пустыми руками. Он оказался обладателем миллионного состояния. Как он нажил себе это состояние, объяснить не могу. Говорили, что он нажил его хлебными спекуляциями во время войны. В Германии Парвус примкнул уже не к левому, а к правому крылу социал-демократической партии, т. е. к Шейдеману. В Мюнхене на его счет стала издаваться газета «Die Glocke», помещавшая на своих столбцах панегирики в честь Гинденбурга. Не без гордости добавлю, что в Германии Парвус написал против меня брошюру, распространявшуюся германским правительством в лагерях военнопленных. В брошюре он обвинял меня, что я изменил революции и т. п.
Для меня имя Парвуса, как человека отрицательного, не было новым, во-первых, потому, что я в 1905 году имел возможность наблюдать его в Совете рабочих депутатов, и еще тогда он произвел на меня впечатление человека, так сказать, не соответствовавшего революционной среде. Мне казалось, что он не идейный человек, а человек, преследующий личные какие-нибудь цели, одним словом, [он] произвел на меня отталкивающее впечатление. Во-вторых, я слышал о нечистом отношении Парвуса к партийным деньгам, в частности, о растрате им денег, данных ему Горьким для издательства. Наконец, мне лично была известна деятельность Парвуса в 1915 году в Турции, где он стремился к тому, чтобы произвести в России смуту и помочь этим Германии победить Россию, — одним словом, парализовать армию русскую в интересах Германии. По этому предмету я в 1915 году, в марте месяце, печатал статью свою за своей подписью в журнале «Современный мир», издаваемом Иорданским (Басков пер, № 35).
До меня доходили только слухи о том, что Парвус имел какое-то отношение к заграничному изданию сочинений Горького (берлинского издательства Ладыжникова), воспользовался в личных целях тем доходом, которое это издательство приносило. Я не имел возможности проверить этот слух, основательность его лучше всего может быть выяснена самим Горьким.
Свою бурную революционную деятельность Парвус совмещал с не менее активной деятельностью в сфере торговли и посредничества, где он весьма преуспел. Но здесь его ждала большая неприятность. Будучи одновременно литературным агентом Горького, Парвус представлял его денежные интересы в Германии, где одно время неплохо шла на сцене горьковская пьеса «На дне».
Историк Д. Шуб описывает так дальнейшие события, ссылаясь на Горького. Собирая деньги с театров за постановку пьесы, Парвус по договору двадцать процентов со всей суммы брал себе, а остальные делились следующим образом: четверть передавалась Горькому, три четверти — в кассу социал- демократической партии. У Парвуса в результате собралось что-то около 100 тысяч марок. Но вместо денег он прислал письмо, в котором простодушно сообщал Горькому, что все эти деньги он потратил на путешествие по Италии с одной барышней. Так как это было «наверное, очень приятное путешествие», писал Горький, «но касалось его только на четверть, он сообщил об этом в ЦК немецкой С. д. партии». Партийный суд в составе Каутского, Бебеля и Цеткин морально осудил Парвуса…
К характеристике Парвуса любопытный инцидент рассказал мне В. Л. Бурцев, но уже за границей после Октябрьской революции. В 1908 году Парвус, состоя еще в русской социалистической партии, растратил около 200 000 германских марок партийных денег, вырученных от продажи изданий Максима Горького на немецком языке, которые Горький пожертвовал партии. Парвус истратил их на женщину, скрываясь с ней по Европе.
Киселев (?), указывая в своих письмах на такой образ действия Парвуса, внушающий серьезные подозрения, обратил внимание на это по следующим соображениям: во-первых, Парвус — личность отрицательная как с политической, так и с моральной стороны (Парвус совершил растрату денег — около 30
