— Есть.
Я бодро двинула на третий этаж. Там после некоторых расспросов нашла нужную комнату. В ней находились два майора, которые, видимо, перед моим приходом травили анекдоты. Я не знала, к кому именно нужно обратиться, поэтому решила приветствовать сразу обоих.
— Здравия желаю. Лейтенант госбезопасности Северова. Прибыла по приказу товарища Жукова.
— Вы что, сразу за нами двоими? А где конвойные? Вдруг мы сбежим.
Ну понятно, решили похохмить. Ну что ж. Для наведения мостов можно принять их тон.
— Да куда вы денетесь, граждане майоры, — улыбнулась я. — Здание окружено двумя ротами НКВД. Просто сначала выведут всех генералов, а потом уже дойдут руки и до майоров. А я пока буду за вами присматривать, чтобы глупостей не наделали.
Что-то моя шуточка им не понравилась. Оба как-то тревожно завертели головой, поглядывая то на меня, то на большое окно, перегороженное довольно прочной решеткой. Тут я вспомнила, что Жуков не очень-то церемонился с подчиненными и не одного генерала подвел под трибунал. Обстановку разрядил вошедший Жуков:
— Ну что, познакомились? Товарищ Северова прикомандирована к нам по распоряжению товарища Берии.
Майоры вроде бы вздохнули свободнее. Один из них, побойчее, сказал:
— Товарищ Северова нам представилась, а мы еще не успели.
Он встал и представился:
— Майор Селиванов Иван Артемьевич.
За ним вскочил второй майор:
— Майор Коротыгин Степан Степанович.
— Так, достаточно, — прервал их Жуков. — Товарищи командиры. Завтра в 11:30 жду вас здесь. Мы вылетим в Минск. Сейчас свободны. Товарищ Северова, останьтесь.
Майоров как ветром сдуло, а Жуков уселся и уставился на меня. Мог бы предложить даме сесть, между прочим.
— Что это вы наговорили моим адъютантам, что они так отсюда рванули?
— Они, товарищ генерал армии, в шутку спросили, почему я одна за ними пришла без конвоя. А я, также в шутку, ответила, что сейчас внизу НКВД выводит генералов, а меня направили просто за ними присмотреть, пока очередь до них не дошла. Я же не виновата, товарищ Жуков, что они шуток не понимают.
При этих моих словах я увидела, как губы Жукова начали кривиться, и поняла, что он с трудом удерживается от смеха.
— Да, шутки у вас, товарищ Северова, вполне соответствуют профессии. Но к делу. Вы догадываетесь, почему я попросил прикомандировать вас к себе?
— Никак нет, товарищ генерал армии.
— Мне стало известно, что в НКГБ есть девушка, которая располагает важными сведениями, не имеющимися в Генштабе.
Вот гад Серков. Заложил меня. Впрочем, почему заложил? Я написала отчет своему начальству — Берии, а он своему — Жукову. И Жуков моментально среагировал. Я решила, что, если Жуков спросит, сразу считать ситуацию критической и сказать всю правду. Мне ведь с ним работать. Но сначала чуть потяну.
— Товарищ генерал армии, всю имеющуюся у меня информацию я докладываю своему руководству, то есть товарищу Берии. Что и как должно поступать в Генштаб, определяю не я.
— Оставьте это, — отмахнулся Жуков, — вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Откуда у вас информация?
Ладно, была не была. Я подошла к двери, проверила, плотно ли она прикрыта, и вернулась к столу Жукова.
— Товарищ Жуков, вы мне не доверяете или действительно хотите знать мои источники?
— Если бы я вам не доверял, товарищ Северова, то вас бы здесь не было. Говорите.
— Я попала сюда из будущего.
В первый момент Жуков как-то дернулся. Наверное, решил, что пора меня в дурку, но через пару секунд пришел в себя и ненадолго задумался. Потом, как бы отвечая своим мыслям, кивнул, и дальше пошли конкретные вопросы.
— Из какого года?
— 2009-го.
— Когда появились в нашем времени?
— В конце марта этого года.
— Сведения из исторических архивов?
— В основном из учебников истории и из воспоминаний моего прадеда и его друзей.
— Когда начало?
Это он о войне.
— В моей истории — 22 июня. Думаю, что эта дата верна и сейчас.
— Вот почему вы определили срок обучения в десять дней? Чтобы первые группы были готовы к началу войны?
— Так точно.
— Кто знает вашу биографию?
— Муж, товарищ Берия, товарищ Сталин. Про других спрашивайте у них.
— Значит, Павлова сняли по вашей информации, — задумчиво сказал Жуков.
На это я пожала плечами:
— Я только доложила, что было в моей истории, где Западный фронт под командованием Павлова просто провалился. Зато теперь он жив останется, а не расстреляют, как бездарного командующего.
— А почему меня сняли с командования Генштабом, вам тоже известно?
— Точно сказать не могу, но хорошо помню, что во время войны вас все время бросали в самые критические точки: то на оборону Ленинграда, то для защиты Москвы. То еще куда-то. Зато после окончания войны Парад Победы на Красной площади принимал маршал Жуков.
Теперь Жуков задумался надолго.
— Значит, сейчас самая критическая точка — это Западный особый округ. Что же там натворил Дмитрий Григорьевич?
— Так вы же видели наш отчет, товарищ генерал армии, и были на совещании.
— В вашем отчете не было ничего необычного. Был зафиксирован ряд просчетов, существенных, согласен, но не таких, чтобы снимать командующего округом. Вполне можно было обойтись дисциплинарными мерами, с поручением все исправить в кратчайшие сроки. Тут что-то еще. — Тут Жуков сообразил, что я не та фигура, с которой стоит обсуждать подобные вещи. — Ладно, к этому мы еще вернемся. Вы уже поняли, когда надо прибыть сюда завтра?
— Так точно. Буду в 11:30.
— Вопросы есть?
— Есть, товарищ генерал армии. Я тут разговаривала с одним бывшим царским офицером. Он снова хочет воевать. За него ручается товарищ Шапошников.
— Кто такой?
— Романов Аристарх Ксенофонтович.
— Помню такого. Вредный был командир, но ходячий справочник. Хорошо. Его взял бы и без рекомендаций. Но пока могу оформить только переводчиком при моем штабе. Свяжитесь с ним. Если согласен, то пусть собирается. Три дня ему на сборы. Все, свободны.
Глава 23
