Только выйдя из здания Генштаба, я сообразила, что совершенно не представляю, где я нахожусь и как отсюда добраться до моей гостиницы. На счастье, мимо проезжало такси. В темноте шофер все-таки заметил отчаянно махавшую руками меня и остановился.
— Большой Кисельный переулок, пожалуйста.
— Это где?
Вот тебе и раз. А я думала, что все таксисты Москву хорошо знают. Ладно, попробую выяснить, какие места Москвы он знает.
— Сретенку знаете?
— Знаю.
— Вот туда и поезжайте.
— Это вам рублей в пять обойдется.
— Договорились, поехали.
Шофер наконец тронулся, и минут через двадцать мы уже ехали по Сретенке.
— Здесь прямо до трамвайной линии.
— Так тут Сретенка уже кончается.
Ну и упертый таксист!
— Зато начинается улица Дзержинского. А переулок как раз там.
— Так бы сразу и сказали, а то Большой Кисельный, Сретенка. Надо было сказать: «Напротив рыбного на Дзержинке», и все.
А ведь, действительно, Большой Кисельный расположен почти напротив рыбного магазина. Только поди догадайся, что шофер знает рыбный магазин и не знает Большого Кисельного переулка. Наконец добралась до гостиницы. Стоп, мне ведь завтра снова в Генштаб. Может, договориться с этим же таксистом? Нет, времени у меня будет достаточно. Сначала зайду в наркомат, попрощаюсь с Трофимовым, и он мне подскажет, как быстрее добраться до Генштаба.
Утром я в первую очередь позвонила Романову. Он с радостью согласился на предложение Жукова и даже отказался взять деньги на билет до Минска. Договорились, что послезавтра я оттуда ему позвоню и он скажет, когда приедет. После этого собрала свой баульчик и пошла в наркомат.
Как раз когда я разговаривала с Трофимовым, к дверям кабинета подошел Берия:
— Товарищ Северова, хорошо, что вы здесь. Зайдите в кабинет. Садитесь.
Сам Берия сел напротив и около минуты молча смотрел на меня. Потом заговорил:
— Вы возвращаетесь в Белоруссию. Какая там обстановка, вы знаете не хуже меня и точно лучше, чем ее знает товарищ Жуков. Потому что вы видите ее с улицы, как оперативный работник, а товарищ Жуков видит ее из окна своего автомобиля. И, кроме того, видит только то, что относится к армии. Товарищ Жуков очень хороший командир, но там кроме воинских частей есть еще и население, причем в Западной Белоруссии много еще вражеских элементов или просто нейтральных людей, которым все равно, какая власть. Поэтому кроме тех задач, которые перед вами будет ставить товарищ Жуков, вы будете помогать ему в налаживании контактов с местными жителями. Кроме того, вы сами выдвинули идею о налаживании взаимодействия армейских подразделений с частями НКВД для борьбы с диверсантами. Возьмите на себя это направление. И еще. У товарища Цанавы с товарищем Жуковым сложные отношения. Старайтесь держаться подальше от этих проблем.
Берия немного помолчал, но потом, видимо приняв какое-то решение, продолжил:
— Я всегда относился отрицательно к вашей идее участия в партизанском отряде. И товарищ Сталин тоже. Но мы решили не препятствовать вам, надеясь на то, что вы сами сумеете сделать правильный выбор. Теперь вижу, что в чем-то, может быть, вы были правы. Если события пойдут по предсказанному вами сценарию, пусть и с изменениями, внесенными действиями товарища Жукова, то боев в окружении, в том числе и с элементами партизанской деятельности, вам не избежать. В этом случае возможно, что вам придется отвечать за безопасность товарища Жукова. Вы меня поняли?
— Так точно, поняла, товарищ нарком.
— В мирное время при возникновении проблем всегда можете обратиться в Минске к товарищу Цанаве или позвонить сюда Трофимову, который тут же все мне передаст. А в случае начала военных действий, если будут проблемы со связью, не бойтесь принимать самостоятельные решения. Мы вам доверяем. Удачи вам, Аня.
С этими словами Берия встал, давая понять, что его напутственное слово закончено.
— Спасибо, Лаврентий Павлович.
Я вытянулась и вышла из кабинета.
— Анна Петровна. — Это уже Трофимов. — До Генштаба по распоряжению товарища Берии вас довезет машина.
Тут я поняла, что теперь я уже не здесь, а там, в армии, или, как пока говорят, в РККА.
Хотя я прибыла в Генштаб на пятнадцать минут раньше назначенного срока, все уже были на месте и ждали только меня. Причем стояло не три человека: Жуков и два адъютанта, как я ожидала, а человек восемь. Я сообразила, что это ведь не инспекционная поездка, а генерал отправляется на новое место работы и понятно, что берет с собой свою команду. Я оказалась почти права. Как выяснилось, собственно команда Жукова состояла из пяти человек, включая меня. А четыре человека — это личная охрана командующего округом.
В полете нас, как и в случае с Мехлисом, сопровождали два истребителя. Но самолет был другой. Я в них не разбираюсь, но этот вроде бы был побольше, хотя не такой комфортабельный внутри. Впрочем, мне это было до фени. Главное, что в полете меня никто не беспокоил и можно было спокойно строить планы на ближайшее будущее. При этом я все время вспоминала напутствие Берии. Лаврентий Павлович — человек очень непростой. Значит, за его прощальной речью, да еще с упоминанием товарища Сталина, что-то кроется. Вот только что? Про безопасность Жукова — это, конечно, фигня. Жуков — это не Мехлис. Он и сам, как бывалый командир, достаточно осторожен, и с охраной, насколько я вижу, все в порядке. А в случае войны командующему даже не армией, а большим военным округом, как я где-то читала, полагается целый взвод охраны, а может, и больше. Так каких же самостоятельных решений от меня ждут? Это тем более странно, что пока я в основном плыла, если можно так сказать, по течению. Ну, с небольшими вариациями типа замужества. Кстати, про мужа. Придется придумывать какие-то причины для визитов в Гродно. А то через две недели станет уже не до визитов.
Оп, а зарплату мне как будут платить? В НКГБ точно платить будут. Как мне ясно дал понять товарищ Берия, оттуда меня никто не увольнял. Но сюда на работу взяли (пусть не взяли, но назначили). Значит, и здесь должны платить. Во погуляю! Только гулять-то будет некогда. Вот так всегда. Пока я все это обдумывала, самолет пошел на посадку. На земле я увидела, что мои мысли про охрану были совершенно верными. Нас, кроме двух автомобилей, встречал еще небольшой грузовичок с вооруженными карабинами бойцами. Нет, не только карабинами — я углядела и одного пулеметчика. Интересно, а когда я с Мехлисом и Павловым летела в Москву, нас до самолета такая охрана не сопровождала. Вот еще один повод для размышлизмов.
У штаба нас ждала небольшая группа военных в звании от полковника и выше. Среди них, к моему удивлению, я увидела женщину средних лет, с петлицами всего лишь военврача третьего ранга. Заметив меня, она почему-то нахмурилась. Это еще что такое? Ревнует, что ли? Интересно, к кому? Только шекспировских страстей тут мне не хватает. Я приветливо всем улыбнулась, чем, кажется, еще больше ее обозлила. Ничего, перетопчется. Пусть привыкает. Тем временем все прошли внутрь здания, и я, естественно, с ними. Жуков быстро шел впереди, и вскоре вся наша компания из прилетевших и встречающих оказалась в довольно просторном зале. При Павлове я здесь не бывала. Наверное, это зал для совещаний. Жуков сразу прошел на председательское место или на место начальника
— Товарищи, — с места в карьер начал Жуков, — перемены в командовании РККА вызваны крайне тяжелой политической обстановкой. Несмотря на все мирные инициативы нашего правительства, на исключительную сдержанность по отношению к многочисленным нарушениям наших границ немецкими
