На улице стоял конец июля. Запечатанный эртийской магией рюкзак, о содержимом которого не знал никто кроме меня, спокойно лежал в моей коморке в башни академии[9] .
С окончанием июля студенты начали неспешно подтягиваться в академию. Первого августа ректор Балиор собрал всех на площади и выступил с речью:
— Приветствую вас, господа студенты! Сегодня я буду краток.
С особенной радостью я приветствую первокурсников, которые ещё месяц назад были простыми абитуриентами. Добро пожаловать в нашу магическую семью! Вы не простые студенты — вы слуги исконных богов нашего народа!
Несмотря на протест властей Мойрении, народ уважает магов — и вас, магов, нельзя будет судить кроме как судом Академии и Дворянского Собора! После третьего курса вы все получите статус Младшего Мага и уже можете оставить академию и выйти в большой мир. А после пятого курса вы станете полноправными жрецами! Вливайтесь в нашу семью! Помните, в тех княжествах, где священники Искупителя ещё не прибрали дворян к своим лапам, любой конфликт, в который будет втянут наш выпускник, либо замнут, либо решат в пользу мага.
Ступайте в Башню Заката, первокурсники! Там у вас состоится первая лекция по нечистологии, науке о нечисти и магических животных — и о способах защиты от них. В добрый путь, господа первокурсники!
Студенты начали расходиться по аудиториям. Первокурсники, которых оказалось около двадцати человек, пошли по направлению к Башне Заката, где должна была начаться лекция по нечистологии.
Мы со Снежаной поднялись по винтовой лестнице и зашли в кабинет нечистологии. По бокам кабинета стояли скелеты неизвестных существ. В шкафах же находились скелеты похожих тварей, но только поменьше. В аквариуме на шкафу бултыхался труп существа, похожего на зелёную мартышку, только её голова сильно напоминала небольшого осьминога. Птичий клюв был увенчан пятью щупальцами, а сверху красовался гребень, напоминающий петушиный. На аквариуме висела табличка с надписью «Малёк эшхаргота океанического, царя морей». В одной из библиотечных книг я встречался с картинкой, на которой была нарисована подобная тварь,
схватившая щупальцами голову моряка — чтобы съесть его мозг. В книге красовалось пояснение: «Эшхарготы — морская гуманоидная полуразумная раса, происходящая от древнего титана, попавшего под влияние Хаоса. Они были превращены в морских чудовищ, доводящих моряков до безумия. Обитают преимущественно в море Кораллов, возле берегов Айроса, в Синем море, в затонувшем городе Хер'Льен, столице древней островной цивилизации Эквитании, погубленной небесными богами за гордыню и стремление превзойти этих богов. Владыка эшхарготов Авузл спит вечным сном на дне океана, пока не наступит конец мира. Авузл — древний локальный, эламский бог Хаоса и пьянства. Авузл не может контролировать всех людей, потому что ему мешает толща воды. Однако сквозь эту толщу он влияет на сознание алкоголиков — и является им в порыве белой горячки в виде говорящего зелёного осьминога.
Акнийский автор Фридрих-Генрих Крафтлав описал это явление в знаменитой книге по нечистологии «Зов Авузла». Безумный кедмийский монах Ахмед аль-Хазари написал книгу по нечистологии «Некрофиликон» и основал Культ Авузла. На сборищах культисты сильно напиваются вином, чей рецепт известен только им, и в экстазе произносят мантру: «На пороге своего дома в Хер'Льене мертвецки пьяный Авузл спит, ожидая своего часа!».
Также на шкафу стояла коробка, в которой переливались яркими цветами волшебные камни, служащие для успокоения, возбуждения или подчинения нечисти. Перед шкафом находился скелет странного существа, похожего на низкого человека — за тем исключением, что на его туловище красовались четыре руки, а на голове — антенны, как у муравья. Перед скелетом располагалась табличка с надписью: «Акбашан. Представитель расы аборигенов Айроса». Впрочем, скелетом в привычном понимании его назвать нельзя: это был экзоскелет, хитиновый панцирь, покрывающий тело сверху. Антрацитовый панцирь этого акбашана, блестевший в лучах солнца, если верить картинкам в книгах, раньше был оранжевым.
На стене висели плакаты с изображением различной нечисти. Слева красовался рисунок с коричневым крылатым чёртиком и надписью «бес полевой», в центре — конелюд, обозванный «кентавром обыкновенным», а слева — плакат с гигантским шерстатым существом, напоминающим помесь слона и носорога — если не считать крысиного хвоста. Нос у него не отличался от носорожьего, бивней тварь не имела — зато на голове красовались гигантские уши. На плакате виднелась надпись: «индрик-зверь, всем зверям отец».
На преподавательском же столе находились банки с небольшими заспиртованными зверушками. И, как показалось мне, одна из них зашевелилась. Судя по всему, Снежане причудилось то же самое, потому что она задумчиво произнесла:
— Похоже, учитель обладает садистскими наклонностями…
— Это ещё ничего, — сказал высокий по меркам Элама черноволосый парень лет двадцати, сидевший перед нами. Он был одет в красную мантию с изображением золотого солнца, — Архимаг Земидар, преподаватель нечистологии — высший служитель Мары.
— Ну и что? — как можно равнодушнее спросил я.
— Ты что, не знаешь?! Мара — богиня зимы и смерти! Магия зимы — вполне добротная стихийная сила. Но согласно Договору, заключённому между священниками Искупителя и нами, магами, магия смерти, сиречь некромантия запрещена в Солнцеградском княжестве.
— Таким образом, друг, ты хочешь сказать, что служители Мары теперь практикуют только магию ледяной стихии, но некромантию — никак?
— Официально это так. Но как говорит мой старший брат Ярополк, студент третьего курса, по всей академии ходят слухи, что Земидар исподтишка практикует некромантию.
— Я не верю слухам, — ответил я. — Неужели ты думаешь, друг, что если сей архимаг действительно подколдовывает во имя Смерти, то он кому-то рассказывает об этом? Или же ты думаешь, что кто-то из его приспешников пускает подобные рассказы о своём господине?
— Нет, — слегка пристыжено сказал парень. — Давай забудем об этих слухах… Кстати говоря, я — Красномир. Служитель Хорса, маг огня, пиромант.
— Да-да, я заметил, — я кивнул на красную мантию Красномира. — А меня зовут Апион. А это — моя подруга Снежана. Мы, как ты, думаю, догадался, аргоманты, служители Перуна.
— Как только ты увидишь архимага Земидара, сразу поймёшь, что я прав. Вылитый морозный лич. Рассказывают, что до крещения солнцеградского княжества он вполне в открытую практиковал некромантию. После запрета он пытался стать нечистологом, потому что нежить, которую он исследовал и подчинял — разновидность нечисти.
— И что, он сразу не стал нечистологом?
— Свободных мест не было, и Земидар стал алхимиком. Лишь через пять лет он добился места на факультете нечистологии — а ещё через пять стал его деканом.
Дверь распахнулась, и через неё бесшумно, словно нетопырь вошёл худощавый маг в белой мантии. Он и сам был слишком белым — бледным, как жители крайнего севера, коим в Эламе, насколько я выучил его географию, служили Тюленьи Острова, принадлежащие Древгородскому и Орлоградскому княжествам, где встречались немногочисленные деревеньки охотников и рыболовов.
Я не понял по цвету длинных волос преподавателя — то ли этот маг седой, то ли он простой альбинос или блондин с неестественно белыми волосами — судя по лицу, преподаватель недавно разменял пятый десяток, и редко кто в таком возрасте седеет. Хотя с другой стороны волшебник — профессия нервная, особенно учитывая конфликты с церковью.
Колдун выглядел очень высоким по меркам Элама — его рост оказался таким же, как и у меня. Глаза мага также оказались полностью белыми — как будто без зрачков, но тем не менее, в них явственно ощущался хищный взгляд.
— Добрый день, — прошипел колдун. Но в его исполнении это прозвучало так, будто он пожелал всем
