торговцев и вооружились палками. И тут же язычники набросились на азариэльцев, а азариэльцы — на язычников. Я почти вышел из себя, но самоконтроль, приобретённый после тренировок у Ларратоса, позволил мне слегка успокоиться. И я не стал нападать на азариэльцев. Мне не хотелось оказаться втянутым в войну, поскольку убиение невинных граждан — страшный грех. Я вошёл в Тень Абсолюта и ринулся к замку князя. Но по мере удаления от площади битва не стихала, напротив, разгоралась и набирала силу. Внутренним зрением я ощущал, что Балиор и Артемий покинули поле боя. Они решили действовать так же, как и я.
Похоже, в Солнцеграде началась гражданская война. Ни азариэльцы, ни язычники не отпускали своих позиций. Да, нашла коса на камень. Но князь старше и мудрее меня, он должен подсказать, что делать…
Глава 20. Война разгорается
Я домчался до замка Драгомира и скинул кокон Тени Абсолюта. Стражи, отобранные из горожан, далёких от вопросов религии, проявляли нейтралитет к конфликту. Это были профессиональные гвардейцы, и у них имелся приказ: не пускать в замок посторонних. Но штурмовать твердыню князя пока никто не собирался, поэтому они не заперлись во внутреннем дворе.
— Проходи, князь Апион. — Стражи пропустили меня, открыв врата. Я заскочил во внутренний двор, открыл дверь во внутреннем замке и побежал к тронному залу. Князь невозмутимо восседал на своём месте, рядом с ним стояла Снежана.
— Отец! Что нам делать?! — возбуждённо выкрикнул я. — Я не могу принять ни одну из сторон, поскольку пришлось бы атаковать невинных! Но и спокойно смотреть на конфликт, оставаясь безучастным, я не могу!
— Я, как правитель Солнцеграда, вынужден занимать нейтралитет. Потому что я не могу позволить себе разорвать мой народ на две части! Моя гвардия и Сумеречные Клинки тоже придерживаются нейтралитета. А городская стража раскалывается: кто-то принимает сторону азариэльцев, кто-то — язычников, но я надеюсь, что нерелигиозные стражники тоже займут нейтральную позицию — и не будут вмешиваться. Тебе же я советую занять позицию выжидательную.
— Эта война вызвана провокацией!
— Именно, — спокойно ответил князь, — и это скоро выяснится. И народ успокоится. Поэтому я не хочу, чтобы ты подвергал опасности свою жизнь — и жизни моих подданных, которые ты можешь забрать. Так что…
Мои глаза закрылись, и я ощутил, что проваливаюсь. И мне явилось видение: карета Джумаша въезжает в Солнцеград, и азариэльцы нападают на Громобоя и Джумаша, потому что они маги, и на кардинала Светозара, потому что он с ними. Как говорится, друг моего врага — мой враг.
— Апион! Что с тобой?! — изумлённо спросил князь.
— У меня видение! Громобой и гэнни-джунский маг скоро въедут в город вместе с кардиналом Светозаром — и азариэльцы, захватившие дорогу, могут убить их!
— Тогда скорее седлай свою крылатую зверюгу, лети к ним — и предупреди, что в городе опасно!
— Нет, отец! Думаю, кардинал Светозар сможет убедить Велимира, что эта война — провокация, и её надо завершить.
— Тогда предлагаю тебе замаскировать Громобоя и твоего друга-кочевника, чтобы азариэльцы не признали в них магов. Пойди в склад и потребуй у кладовщика кожаные доспехи егеря для кочевника и самую большую кольчугу — для Громобоя. Тебе же самому рекомендую, чтобы не оказаться втянутым в конфликт, надеть робу Сумеречных клинков…
Я сделал всё так же, как и сказал Драгомир: пришёл в склад, переоделся в робу Сумеречных Клинков, взял две брони, вышел во внутренний двор, призвал Марту — и, разместив комплекты брони на спине пантеры, полетел к восточным вратам Солнцеграда. Пролетев пару вёрст на восток, фамильяр по моему невербальному приказу завис над дорогой.
А вот и они! На бешеной скорости к городу неслась карета, запряжённая тройкой степных лошадей. Я дёрнул Марту за уши, и она ринулась вниз. Я спрыгнул на козлы. Джумаш рефлекторно потянул вожжи, и повозка остановилась.
— О, хан Октобай! Рад видеть тебя! — учтиво поклонился кочевник. — Я до сих пор не могу прийти в себя от счастья, что ты снял проклятие с нашего народа! Я бросил пить настойку мертвосплюна — и у меня прекрасный здоровый сон, безо всяких кошмаров.
А проехав несколько сотен вёрст, от границы я увидел наши войска, едущие в Солнцеград! Всё будет отлично!
— Не будет, Джумаш! — парировал я. — Всё уже идёт из ряда вон плохо. В Солнцеграде совершенно спонтанно началась гражданская война.
— Война?! Что же случилось, Великий Хан?! — вскричал Октобай.
— Кто-то устроил ритуальное убийство младенца, и обвинили моего бывшего сокурсника. Инквизиция казнила его, а маги нанесли ответный удар. Инквизиция ответила тем же, и вскоре весь народ оказался втянут в конфликт.
Только отец Светозар может убедить кардинала Велимира прекратить это безумие!
— Да, я уговорю Велимира! — раздался голос Светозара. — Это снова проделки врага рода человеческого Зорана и его приспешников! Мы должны доехать до церкви святого Даниила!
— А для этого, отец Светозар, твоим спутникам нужна маскировка! Джумаш, надевай броню егеря! А тебе, Громобой, я достал в складах княжеского замка самую большую кольчугу! — я протянул броню Джумашу и кинул кольчугу в карету Громобою. Маги принялись переодеваться, и Джумаш, сняв заклятие ускорения с лошадей, приказал им двинуться.
Через некоторое время Джумаш стал неотличимым от гэнни-джунцев, устроившихся егерями в Солнцеградском княжестве. Гэнни-джунцы издревле славились как меткие лучники и хорошие охотники. Громобой же, натянув кольчугу, выглядел, как опытный матёрый вояка.
Карета подъехала к восточным вратам города, которые уже оккупировали азариэльцы. Нас окружил десяток воинов, ради отличия вытащивших из-под одежды цепочки с крестами. Большинство носило кольчуги, и лишь один — латы, явно командир отряда.
— Кто такие? — спросил латник.
— Я — Кардинал Гэнни-Джунский, — показался из кареты отец Светозар. — И я прибыл в оплот азариэльства Мойрении для переговоров с его святейшеством, кардиналом Велимиром.
— Проезжайте! Но учтите: город охвачен гражданской войной. Кардинал может не быть в храме Святого Даниила. И ещё: объезжайте стороной язычников, — произнёс латник, и карета въехала в город.
Мы попали в Верхний Город Солнцеграда. Нам открылся вид на Нижний Город, полностью охваченный гражданской войной. Мало кто оставался в стороне. Отец шёл на сына, брат на брата: в Солнцеграде многие семьи были разделены разным вероисповеданием. Женщин в основном, насиловали, хотя, некоторые из них тоже пытались принимать участие в бою, особенно магички.
В Верхнем Городе тоже происходило немало боевых действий: одну из башен магов окружили священники и крестоносцы, а с ними — и простые горожане, вооружённые чем попало, жаждущие разобраться с ненавистными им магами, и их приспешниками, язычниками. Азариэльцы громили лавки, принадлежащие язычникам, и выхватывали оттуда оружие. Но всё равно, простые азариэльцы были вооружены не так, как крестоносцы. Один из крестоносцев достал арбалет и выстрелил прямо в одно из окон башни, и стекло с дребезгом разбилось. Маги, запертые в башне, пустили сверху каскад огнешаров, молний, ледяных глыб и шаров взрывающейся энергии. Крестоносец зарядил арбалет и вновь выстрелил в окно, уже разбитое. Оттуда вывалилось бездыханное тело мага, пронзённое болтом. Подогретая собственным успехом, толпа выбила дверь башни и ворвалась внутрь, сметая всё на своём пути. Маги
