обеспеченных людей, сразу после того, как записал психофонию в подземелье. За человечество стоило бороться, несмотря на все его проблемы, противоречия или ошибки. И это не просто красивая мысль. Это урок, извлеченный священником из этой ночной встречи.
Под светом звезд, живых, пульсирующих в черном космосе, Клоистер еще несколько раз прослушал запись. После этого он успокоился и взял себя в руки. Он должен был вернуться в подземелье, скрытое под зданием «Венданге», и снова встретиться с существом, которое разговаривало с ним. Встретиться с истиной.
По дороге Клоистер шептал про себя молитву. В глубине души он предпочел бы никогда не сталкиваться с этим существом. С невидимым врагом, который привел его сюда. С тем, кто, по его собственным словам, пребывал везде, как сам Господь, и, опять же если верить ему, находился по ту сторону добра и зла. С тем, кто желал заполучить его душу. Клоистер должен был вернуться в подземелье и на этот раз не отступить. Перед тем как повернуть к двери угольного сарая, располагавшейся напротив главного входа в гостиницу «Венданге», Клоистер задержался взглядом на столбе со стрелкой, указывающей на улицу, идущую под прямым углом к проспекту Содружества. Дартмут-стрит. Это название встречалось в «Собаке Баскервилей», в книге, повествующей о приключениях самого знаменитого из всех сыщиков, Шерлока Холмса. В этой книге говорилось о том, что жизнь и смерть включают в себя понятия, которые мы не в силах осознать. И это правда. «Дартмут» — жало во рту, ранящее слово[18]. Усмехнувшись, Клоистер вновь прошел через угольный сарай, пересек внутренний дворик и спустился в подвал. Будь что будет, а там посмотрим.
25
Звонок Одри поднял Джозефа среди ночи. Он не на шутку забеспокоился. То, как она попрощалась с ним, повергло его в недоумение. Джозеф испугался. Он попытался перезвонить, но она, скорее всего, отключила мобильный. Что-то давно мучило ее, и, возможно, смерть жены друга, преподавателя Гарварда, стала последней каплей в море ее отчаяния. Джозеф должен был найти ее. Он искал ее все это время, но напрасно. Одри испарилась. Так сказала ему секретарша, которой он позвонил на рассвете, чтобы навести справки. Беседа с матерью настоятельницей в приюте, куда Джозеф направился вскоре после этого, также ничего не дала. Мать настоятельница не знала о местонахождении Одри и ужасно волновалась: «Она оставила здесь чемоданчик, не вернулась за ним, не позвонила. Это так не похоже на Одри. Она — настоящий профессионал. Всегда такая собранная». Тревога монахини была искренней, но Джозеф почувствовал, что она что-то недоговаривает. Он был прав, но даже не представлял насколько. Он и не догадывался, что в приюте был проведен обряд экзорцизма, после которого Одри уехала в страшном смятении. Мать Виктория опасалась за ее здоровье, но еще сильнее — за ее душу. Монахине очень хотелось поделиться тем, что так тяготило ее, но благоразумие взяло верх: пожарный не должен знать о произошедшем. Никто больше не мог объяснить Джозефу, куда пропала Одри, но он решил не сдаваться. Ни разу за всю свою профессиональную карьеру он не бросал тех, кто оставался в огне, боролся за них до последнего, если была хоть малейшая надежда. Он не позволил Дэниелу сгореть во время пожара в монастыре, несмотря на то, что напарник советовал ему отступиться. И Одри он тоже не бросит.
26
В этом забытом подземелье, наполненном враждебной энергией, мысли в голове Клоистера кружили беспорядочным вихрем. Непонятно отчего иезуит почувствовал неожиданную тошноту и вынужден был присесть. Почти в то же мгновение он погрузился в глубокий сон, пронзивший бесконечную вселенную его подсознания. Перед ним возникла реальность, не имевшая ничего общего с той, к которой он привык: здесь не существовало ни пространства, ни времени, ни гравитации. Цвета и формы были иными. Очертания тел истончились и исчезли. Небо огромным куполом нависло над зеленым полем. Оно было синим и бездонным, без единого облачка. Незнакомые дружелюбные животные паслись на берегах тихих речушек. В воздухе разливался аромат цветов. Клоистер летел над полем. Его уносило к горизонту, и горы двигались ему навстречу. Они были великолепны, с вершинами, покрытыми шапкой снегов. Вдалеке плескалось волнами белой пены бирюзовое море. Тысячи рыб поднимались на поверхность, выпрыгивая из воды. В этом нереальном мире счастье было таким возвышенным и всеобъемлющим, каким на самом деле быть не могло.
На горизонте уже садилось солнце, и высоко в небе величественно сияла луна; Альберт почти мог дотронуться до нее рукой. Неожиданно он увидел, что пролетает над городом. Он мог различить плоские крыши, выложенные сланцем и черепицей, ночные улицы, блеск разноцветных огней. Внезапно перед его глазами возник фасад здания «Венданге». Клоистер направился туда. Он осознал свое одиночество. Чувство радости жизни покинуло его. По мере того как он, во сне, приближался к подземелью бывшей церкви, его дыхание учащалось.
Оказавшись внутри, он продолжал парить, по-прежнему не чувствуя тяжести. И тут Альберт увидел женщину. Обнаженная, ослепительно красивая, она лежала на алтаре. Ее пышная грудь плавно вздымалась, а в самом низу плоского живота угадывалось манящее лоно, скрытое аккуратными кольцами черных волос. Она была очень смуглой. Альберт еще не приблизился к ней, но уже почувствовал, как в нем пробуждается желание. Она повернулась, взглянув на него. Он испытывал одновременно и влечение, и желание убежать. Данный им однажды обет целомудрия не позволял ему безоглядно броситься в водоворот сладострастия. Но его влекло, и он ничего не мог с собой поделать… Она раздвинула ноги. Ее прелести предстали перед священником во всем великолепии. Женщина положила пальцы себе в рот и с наслаждением провела по ним языком. Затем она погрузила руку между ног и ласкала себя до тех пор, пока ее лоно не наполнилось горячей влагой. Клоистер приблизился и обнял ее. Их губы соединились, языки переплелись. Она начала раздевать его. Сняла с него жакет, рубашку, расстегнула ремень и стянула брюки; а затем плавным движением подтолкнула его к алтарю. Священник опрокинулся на спину, чувствуя, как его плоть наливается силой. Женщина яростно нанизалась на него, и все сомнения, терзавшие его, исчезли, растворившись в неистовой страсти движений. Женщина быстро скользила вверх и вниз. Стоны удовольствия превратились в крики боли.
— Прекрати! Прекрати! — кричал Клоистер, пытаясь остановить женщину.
Ему показалось, что его обжигает кровь, низвергающаяся на его тело, как лава вулкана. Подняв глаза и взглянув на женщину, он усилием воли подавил крик ужаса. Ее лицо исказилось. Глаза закатились, а ртом она хватала воздух, как рыба, которую вытащили из воды. На смуглом теле жемчужной россыпью блестели капельки пота, но вдруг ее кожа стала сухой и дряблой. Лицо увяло, глаза погасли, губы плотно сомкнулись. Раздался жалобный стон, и когда-то прекрасная женщина стала распадаться на части, прямо на глазах священника.
Клоистер проснулся в холодном поту. Он был сильно напуган, но очень быстро пришел в себя. Ему приснился кошмар. В голове беспорядочно скакали мысли, сердце бешено колотилось. Он испытывал тот же страх, который испытывает ребенок, когда внезапно гаснет свет и он оказывается в кромешной тьме. Сон был таким живым, таким реальным, что Клоистер начал себя разглядывать, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Ему стало стыдно за влажное пятно на брюках.
Конечно же, иезуит не мог знать, что в то же время неподалеку отсюда, в приюте, Дэниел тоже проснулся в липком холодном поту, со слезами на глазах, вцепившись в одеяло. Он не кричал. Его паника была безмолвной. Ему тоже приснился кошмар.
Немного успокоившись, священник ощутил, что во рту все пересохло и горело огнем. Он должен немедленно связаться с преследующим его существом. Этот ночной кошмар не был случайностью. Священник не знал, что стоит за этим ужасным сном, но был уверен — продолжение не заставит себя долго
