Джип Кочевников стоял рядом с нами, словно гордый боевой конь. На нём мы прокатились очень даже хорошо. Мы наехали на тушканов и перемололи их, как в миксере. Мы даже слегка забуксовали во всё этом мясе. Под колёсами трещали черепа, перемалывались внутренности, щедро забрызгивая всё вокруг кровью. В том числе и нас, оказавшихся в зоне поражения по причине отсутствия стёкол в машине. Кровавый поток пролился на землю Зоны, и та, по-видимому, приняла столь щедрую жертву. Мы вырвались с Агропрома и погнали на Янтарь под шестьдесят – а в Зоне это очень даже приличная скорость, если кто не понял. Конечно, поддерживали мы эту скорость от силы минут десять, а затем пришлось продираться через заросли и даже пару раз останавливаться – застревали в лесу. Но через полчаса мы, грязные, смердящие, как дохлый бюрер, месяц провалявшийся под солнцем, с машиной, словно сошедшей с призового места конкурса «Самая мерзкая тачка» заявились в лагерь учёных на Янтаре. И когда из бокса вышел ассистент Семёнов, то чуть не пустил по нам очередь, приняв нас за зомби. Хотя, зомби не ездят на машинах, вот что его удержало. Или чисто научный интерес. Теперь он разглядывал нас словно диковинку. Необычайно мерзкую, надо сказать.
-Уж извините, профессор, какие есть, - виновато пожал плечами я. – Но, надеюсь, вы нас впустите, ведь у меня есть для вас кое-что необычайно интересное.
-И что же это, молодой человек? – сухо и без интереса спросил Семёнов, оглаживая нас каким-то свом детектором. То есть, это ему так показалось, что сухо и без интереса. А я увидел, как загорелся у него в глазах огонёк любопытства.
-А от интересности того, что я вам покажу, зависит то, как вы нам поможете? – уперев руки в боки, спросил я.
-Напрямую. Ну, показывайте уже скорей! – уже не скрывая интереса посмотрел на меня профессор. Однако, увлекающаяся личность.
-«Морская звезда» - понизив голос, сказал я.
И подумал, что зря сказал. У Семёнова, кажись, чуть не случился натуральный инфаркт. Он стоял, покачиваясь и шевеля посиневшими губами, но затем отошёл и стал трястись, как припадочный.
-Идёмте скорее, - он схватил меня и Камрада за рукава и, позабыв, что там живописно размазались внутренности тушканов, потащил нас внутрь. Я заметил, что его лицо то и дело расплывалось в широкой улыбке до ушей. И я тоже стал потихоньку улыбаться. Куш сегодня нам большой светит.
-Константин Анатольевич! – крикнул Семёнов. – Тут кое-что необычайно интересное.
За что люблю учёных, те никогда не останутся равнодушными. Им бы лишь порассуждать о чём- нибудь, чему-нибудь подивиться. Я говорю о самых, что ни на есть настоящих учёных. Хотя такие и не от мира сего. Помню, мне Хорват даже историю рассказывал.
Взяли как-то бандиты Сахарова в заложники. Да, подкараулили группу сталкеров на внеплановой проверке местной флоры и фауны неугомонным головастиком, перебили сопровождающих и схватили профессора. Три дня сидел наш гений в сыром подвале Агропрома, и однажды разговорился с ним один из бандосов. Видимо, новичок был, и из образованных. Разговорились по любимой теме Сахарова – воздействие радиации и аномальной активности на биотические процессы живых организмов. И говорил профессор увлечённо даже в таких ужасных условиях. Но не в том соль. Ну, новичок доверчивый оказался, снял на пару секунд наручники. Ну, профессор его и задушил. Голыми руками. А затем взял автомат и выбрался наружу, вынеся полбазы бандитов.
-Да наш профессор и мухи не обидит, - отмахивались его коллеги, когда слышали эту историю.
Вот и я говорю, и мухи не обидит. Сахаров работает в Зоне уже больше двадцати лет, и он крепко съехал за это время. Так что даже я его немного побаивался.
Он уже ждал нас, заботливо выглядывая из своего окошка. И даже не сморщил нос, когда мы, распространяя своё нехилое амбре, приблизились к нему вплотную.
Повисла тишина. Я деловито и нарочито медленно доставал контейнер, и Сахаров, видимо, истинно наслаждался этими секундами – сколько предположений пронеслось в его голове за этот миг. А когда я вытряс под защитный колпак «Морскую звезду», то понял, что его лучшее предположение подтвердилось.
Эту сцену я описывать не буду, так как повторяться считаю лишним – Семёнов вёл себя так же, разве что более сдержанно. Мне было интересно наблюдать за прыгающим по комнате профессором Сахаровым. Определённо, это событие по важности затмевало собой даже гон тушканов. Вот сейчас я впервые за много лет пожалел, что не таскаю с собой камеры.
-Друзья, вы даже не представляете, как сейчас осчастливили бедного старика, - в глазах учёного действительно стояли слёзы. – Я мечтал об этом божественном артефакте двадцать лет и охотился за ним всё это время! Сколько, сколько вам надо за него?!
Мы с Камрадом довольно переглянулись. Ага, вот она деловая часть вопроса.
-Думаю, нам хватит двухсот тысяч, - сказал я, явно набивая цену. Но я чувствовал, что сейчас Сахаров уже не отпустит своей голубой мечты и отдаст за неё всё.
Так и есть.
-О боже, конечно! – взволнованно пробормотал учёный и, благоговейно взяв в руки прозрачный контейнер со «Звездой», двинулся в подсобку за деньгами.
Пока он отсутствовал, я обратился к Семёнову:
-Нам бы одежду новую, постираться, помыться…
-Понимаю, - сказал он с улыбкой. – Провожу вас в душ, затем отоспитесь. Ночь на дворе.
Сахаров появился перед нами уже без артефакта, но с большим целлофановым мешком, полным денег. Да еще в придачу принёс артефакт «Космонавт», интересный тем, что имеет нулевой вес и земной гравитации не подвластен. Вблизи он похож на пухлую фигурку космонавта, да ещё свойство необычайно подошло. Но, к сожалению, хоть это был и редкий артефакт, а ценность имел почти такую же, как и вес – никакую. Ибо кроме невесомости ничего у этого артефакта не было.
Через час, когда на Зону уже опустилась жуткая чернобыльская ночь, мы, чистые, опрятные и в новой одежде, сидели за наспех накрытым столом с двумя профессорами. Я уминал огурцы и мясо, Камрад налегал на салаты. Учёные с вымученной улыбкой смотрели, как исчезают их запасы, видимо присланные из дома любящими жёнами. Да, именно так. Я сейчас уминал вкусную, домашнюю еду, и мой отвыкший от такого изобилия желудок готов был петь оды благодарности.
Хотя, какие жёны! Этот старикан двадцать лет в Зоне! Разве что Семёнову может присылать жёнушка… Ну да ладно, запишем этот факт в один из необъяснимых феноменов Зоны.
-Так вот, я хотел бы рассказать, почему «Морская звезда» представляет собой такую ценность для меня, - попытался начать разговор профессор Сахаров, дождавшись перерыва между чавканьем.
-Да мы уже знаем, - сказал я с набитым ртом. – Для вас, учёных, такая штука очень важна. Вы с ней открытий много сделаете, премий наполучаете… - и я отхлебнул из стакана с компотом.
Профессор согласно кивнул.
-И это тоже. Но в первую очередь…
Далее следовало много чего интересного и непонятного, но хорошо идущего под еду. Говорил Сахаров спокойно, размеренно, с правильными, приятными интонациями. Сразу видно, учёный. Куда уж нам.
Из всего разговора я уяснил только, что вскоре нас ждёт череда громких открытий, изобретения новых приборов, методов исследования Зоны и всему такое подобное. И скорее всего будут доведены до уме некоторые предыдущие изобретения. Типа РГД-5 с «мини-электрой» внутри.
-Ещё я хотел бы предложить вам свою теорию восстановления бензобака автомобиля… э-э-э, Кочевников, - не выдержал Сахаров через пять минут молчания. – Видимо, он попал в тоннеле в аномалию «Время», которая, как известно, способна восстанавливать повреждённые механизмы в их первоначальный вид. Это очень редкий феномен и хотел бы спросить у вас, нет ли у вас, м-м-м, на примете кого-нибудь, кто сумел бы помочь нам, м-м-м, исследовать поподробнее эту аномалию?
Я сказал, что нету. И продолжил трапезу.
Я наелся, когда на столе сиротливо оставалась лишь тарелочка с мягким хлебом и графин с компотом. А затем решил всецело заняться своим желудочно-кишечным трактом.
-Профессор, можно выйти?
-В смысле? Далеко?
-Километров на пять.
