И он предводит нас, и близ него кометы Дрожат, как пакли клок, в ночи на жердь воздетый, Охваченный огнем; И мраку ведом он, и ночь не раз видала, Как тонущий корабль рука его спасала, — То разве мы пред ним, Мы, гордые бойцы, не сломленные горем, Мы, что с тиранами необоримо спорим, Колен не преклоним? Но поразмыслим всё ж… Дни наши — дни страданий. Но разве чью-то длань не чувствуем в тумане, — Лишь руку протянуть? Для каждого из нас — дорога страстотерпца; Бредем… Но кто-то нам не шепчет в недрах сердца, Что это — правый путь? Нет, нет! Грядущее принадлежит народу! И мы увидим их — Мир, Славу, Честь, Свободу — Средь праздничных знамен! Злодейство царствует? Но это царство дыма. Так я вам говорю, чей взор неколебимо В блеск неба устремлен. Тираны горды. Что ж: волна возносит пену. Но говорит господь: «Кольцо им в ноздри вдену, Возьму их под уздцы И поведу их всех, покорных иль строптивых, Со всеми слугами и девками схватив их, В тот мрак, где мертвецы!» Бог говорит… И вот гранит из пьедестала Под ними рушится; вот никого не стало С их властью и мошной! Скажи нам, ураган, стучащий в наши двери, Куда ты их умчал? В какой они пещере, В какой дыре ночной? 5 Друзья, друзья, друзья! Все это — неизбежно; Рок! Что прилив принес, то с отмели прибрежной Отлив назад умчит. Пройдут ужасные — хоть нет им счета — годы, И крикнут в прежний мрак счастливые народы: «Все кончено: ты — смыт!» И не для Франции одной заблещут зори! Свободу обретя, где лишь былому горе, Сольется в общий хор Все человечество. С цветочною гирляндой Оно хозяином войдет в свой дом, что бандой Был занят с давних пор. Тираны промелькнут подобно метеорам. И — точно две зари взнесла бы над простором Ночная синева — Над нашей бездною, где мрак и ренегатство, Сольются два луча: всечеловечье братство С отцовством божества! Так я вещаю вам, твердя и повторяя. Смолкает ли в рожке фанфара боевая? Они вернутся вновь — Свобода, мир и свет! Исчезнут раб и нищий! И с неба низойдет на наше пепелище С улыбкою любовь! Прогресса кедр святой, — мечта со дней потопа, — Ветвями осенит Америку с Европой, Сметя былое прочь; И, оставляя свет сквозить в ветвях омшелых, Полна спокойных звезд, полна голубок белых, Сойдет однажды ночь. Тогда не будет нас; в изгнании бесплодном, Быть может, встретим смерть. Но Человек свободным Жить будет, полный сил. И мы, под кедром тем, что льнет к лазури горней, На миг пробудимся — ему целуя корни В глуби своих могил! Джерси, 16–20 декабря 1853
