Том 13. Стихотворения

Усопших мертвыми считаем мы напрасно.
Усопший — это дух, который ежечасно
С народом из-за туч неслышно говорит.

Мертвец не тот, кто мертв, а тот, кто позабыт.
Изгнанник — вот кто мертв. «Что с родиной моею? —
Он горько думает. — Разбойник правит ею.
Рабыней сделалась великая страна.
Бесчинствует тиран. Безмолвствует она!»

Изгнанник, свыкнись с тем, что за твои лишенья
Наградою тебе — насмешки и забвенье.
Иного хочешь ты! Тогда иди вперед!
Куда? В могилу, в ночь, в моря, где шторм ревет.
Раз даже истина становится обманом,
Раз Августы идут вослед Октавианам,
Раз тот, кто был вчера святым, теперь злодей, —
Изгнанник, будь немым.

И звук людских речей
И ропот волн полны иронии жестокой.
Ненужный сеятель, напрасно одиноко
Ты в борозду сердец бросаешь семя дум.
Глумленьем над тобой звучит холодный шум,
С которым жизнь вокруг катится непрестанно.
Не слышен голос твой за ревом океана.
Ты — гость у тех, кому милы в своей стране
Свобода и закон, но деспотизм — вовне.
Ты видишь англичан, хвалящих Бонапарта,
И Лондон-Карфаген, где затерялась Спарта,
Где курят фимиам насильникам любым.
Тоскливо ты бредешь по стогнам городским,
И, равнодушием исполнена без меры,
Косится на тебя толпа, как на Гомера.

15 июля 1868

РАВНОДУШИЕ ПРИРОДЫ

Вы говорите мне:
«Столь долгий гнев жесток!
Так даже не казнит неумолимый рок.
Вам ненавистный строй явился ли преградой
К тому, чтоб зрел миндаль и гроздья винограда?
Чтоб солнце вешнее дарило свет лесам,
Рождая аромат, и жизнь, и птичий гам?
Как, разве за лета преступной власти этой,
За долгих двадцать лет, остались неодеты
Деревья зеленью, весне наперекор?
Как, разве старый дуб, который с давних пор
Трудился, с трепетом за ветвью ветвь рождая,
Сказал вдруг: «Я устал. Голубок белых стая,
Малютки снегири, покиньте эту сень.
Я кончил». В дни весны какая же сирень
Не расцвела и бук, разбуженный зефиром,
Не осенил листвой Вергилия с Титиром?
Кто из дубов за вас? Где стройный тополь тот,
Который бы не цвел, чтоб продолжать свой род?
Пусть Бонапарт — Аман, вы ж — Мардохей, но ивы
Вступились ли за вас толпой своей шумливой?
Какое дерево свой задержало рост
И, зная, что никто не должен видеть гнезд,
Их благодетельной листвою не покрыло?
Весной, прекраснее Пелайо и Ахилла,
Со светочем в руке нисходит с гор крутых
Освободитель май в доспехах голубых.
Он гонит зиму прочь, он гонит прочь морозы,
И из темницы он освобождает розы;
Тяжелый ледяной срывает он замок,
Чтоб вышли на поля акации и дрок.
Уж двадцать лет прошло, и с каждым все пышнее
И рощи юные и старые аллеи,
И шумом голосов наполнен свежий лес».

Я, солнце, справедлив: под синевой небес,
Где проплываешь ты без гнева и волненья,
Я вижу, как растут леса и преступленья.

8 мая 1869

ЗА ДЕСЕРТОМ