Том 13. Стихотворения

И покарав орла из-за голубок хилых;
Нимроду, Цезарю, Наполеону, всем
Пощечины раздав; сам Пантеон затем
Заставив трепетать под пыткою порою;
Расправу на земле свершив и под землею;
Очистив горизонт от гибельных паров, —
Ну, да! — устало мы под свой плетемся кров.
Не сердят нас тогда мушиных жал уколы,
Легчайшие клевки, что шлет вольер веселый,
И сладкозвучных гнезд нежнейшие смешки.
Плутишки гадкие и милые божки,
Что ребятишками зовутся, нас чаруют;
Они кусают нас, а кажется — целуют.
Прощенье — вот покой! Нам должно для властей
Катоном, Дантом быть, но не для малышей.
Кто станет распекать в ответ на свежий лепет?
Кто против воробьев меч на себя нацепит?
Кто с утренней зарей воюет, как с врагом?
Перуну надлежит быть дома добряком».

' Я друг лесов, я воспитатель '

Я друг лесов, я воспитатель
Дичков. Но осень так сыра
И шепчет ласточка. «Приятель,
Менять квартиру нам пора!»

Но лишь дождусь конца нивоза,
Опять я тороплюсь сюда:
Не пострадали ль от мороза
Мои питомцы? В чем нужда?

Я обращаюсь к ежевике:
«Расти нетронутой. А ты,
Благоухай, тимьян мой дикий,
Блюдите чистоту, цветы!»

Слежу за ветром из-за двери, —
Хочу по свисту угадать,
Что он несет нам: ведь доверья
Нельзя к обманщику питать.

И лишь рассвет забрезжит серый,
Минуты не теряя зря,
Смотрю, апрель какие меры
Предпринял против января.

Куда ни взглянешь — обновленье,
Свершенье таинств и чудес:
Великого преображенья
Тьму побеждающий процесс.

Люблю лишайник на ограде,
Ползучий плющ, кусты ожин —
Прически, солнцем шутки ради
Придуманные для руин.

Когда же, назло башням хмурым,
Султанами их украшать
Приходит май, — я дряхлым дурам
Кричу: «Не сметь весне мешать!..»

ЖАННА СПИТ

Уснула. Утро лишь откроет ей глаза.
Спит, в кулачке зажав мой палец, стрекоза.
Благочестивые читаю я газеты.
Уж как меня честят! Одна дает советы:
Читателей моих всех в Шарантон упечь,
Мои развратные произведенья сжечь;
Другая просит всех прохожих со слезами,
Чтоб самосуд они мне учинили сами;
Мои писанья — о, тлетворней нет зараз! —
Кишмя кишат в них все ехидны зла зараз;
Для третьей это ад, а я — апостол черта;
Нет, сам я сатана, антихрист для четвертой;
Для пятой — встретиться со мной в лесу — конец!
Кричит шестая: «Яд!»; седьмая: «Пей, подлец!»
Я — Лувр ограбил. Я — когда-то обезглавил
Заложников. Народ я бунтовать заставил.