Отвратный Пелион под Оссою державной, —Вот что нагромоздить сумел резец твой славный!Пока художник там — для королей — ваялИз бронзы дифирамб, из мрамора хорал,Ты здесь, поэт, созвал застыть в гримасе вечной —Под белизной богинь в лучах зари беспечной,Под медью всадников, блистающих с высот, —Зловещих масок ряд — скульптуры чернь и сброд!И, чтоб творение забавней стало, в грудуБед и отчаяний, скорбей и мук — повсюду —Издевку ты вместил, и грозную к тому ж:Брюске и Тюрлюпен, Горжю и СкарамушВозникли — призраки, чей смех был страшен, грянувСредь уличных и средь дворцовых балаганов.Ты воскресил их! Но, того не зная, ты,Носитель пламенный пророческой мечты,Шутник безудержный, — ты будущего мираПочуял терпкий пот и влил во взор сатираГнев революции, где молния бежит!Ты смех Пасквино слил и скрежет эвменид!Угрозой королям, у основанья тронов,Ты изваял шутов их злобных и буффонов,И в камне роковом, что сумрачен и сер,Сквозь арлекинов лик проглянул Робеспьер!***Пилон, пророк беды, вдохнувший ад бескрайный, —Своею собственной он овладел ли тайной?Широкая душа, кидаясь наобум,Могла ль постичь всю глубь своих суровых дум?Мечтатель, — знал ли он, какой им символ вскинутНад вечным стоном вод, где мрачно арки стынут,Над этою рекой, крутящейся ужом?Все ль распознать он мог в творении своем?Загадка!.. Изваять на том карнизе длинномОбиду, ужас, боль; трагическим личинамДать зеркалом волну — подобье толп людских;Над зыбью, в жалобных стенаньях ветровых,Над всеми складками, что морщат саван водный,Над всей тревогою и над тоской бесплодной,Что проливаются мятущейся рекой,В одно соединить рубцы тоски людскойИ ледяных ночей нахмуренные брови;В грядущем, спрятанном у бога наготове,Явить монархам бунт как бурю берегам;Намордник сняв с горгон, дать волю их мечтам;На срезе каменном, сорвав с искусства узы,Раскрыв ему глаза, размножить лик Медузы;Детей воззвать из тьмы, и старцев, и старух;Гранит повергнуть в дрожь, и в камень вдунуть дух,И обучить его рыдать и ненавидеть;Раскрыть глубины бездн — и этих бездн не видеть!Быть, без сомнения, предтечей страшных лет,Титаном, — и не знать! Возможно ль так иль нет?Господь, помощник наш, то сумрачный, то ясный,Поведай: вправду ли владеет гений властный,Над кем созвездия смыкают блеск венца,Самопознанием до сердца, до конца?О, духа нашего великие светила,Эсхил, Исайя, Дант, — им ведома ль их сила?Сервантес и Рабле — свой осознали ль мир?Шекспировскую глубь измерил ли Шекспир?И ослепительно ль Мольер Мольеру светит?Кто нам ответит «нет»? И кто нам «да» ответит?Оставим!.. Эту скорбь и стоны изваяв,Вернулся мастер в ночь, в сиянье звездных слав,Спокоен и угрюм, века смутив картиной:Народ истерзанный над пленною пучиной!И ныне, путники, вникайте в образ тот!Гомер — он мог ли знать, что Александр грядет?Сократ — он мог ли знать, что в нем зерно Христово?О, глуби наших душ, запретные для слова!Пилон язвительный, во мглу швырнувший нас,Ты, в лабиринте снов бродя в полночный час,В какие двери тьмы и ужаса ломился?Кто может утверждать, что ты не очутилсяВ твоем творении — вне мира, вне людей,Среди неназванных, неведомых зыбей,Среди разверстых бездн и за пределом гроба?Что не влились в твой дух Природы скорбь и злобаПредвечные? Что ты, художник роковой,Не ощутил в себе тот ветер ледяной,Тот вопль, что холодом пронзает человека, —Отчаяние Зла, клейменного от века, —Когда, клонясь к реке, ты слушал, мрака полн,С немолчным скрежетом немолчный ропот волн?***Так зеркала реки свой длили бег упорный.
