сотрудничества стран, принадлежавших к различным общественно-экономическим формациям.
Этот опыт имел огромное позитивное значение в послевоенные годы, когда на Западе нередко ставился вопрос о невозможности, по мнению некоторых западных идеологов, сотрудничества с СССР на принципах мирного сосуществования.
Объединение в рядах антигитлеровской коалиции государств, принадлежавших к противоположным общественным системам, разумеется, создавало благоприятные для антисоветски настроенных кругов Запада факторы, способствовавшие их стремлению взорвать эту коалицию изнутри; резко активизировать после окончания войны действия всех сил, выступавших против СССР.
Однако трудно найти в мировой истории аналогичный пример, когда сразу после окончания тяжелейшей войны союзники объединились бы столь открыто против своего главного партнера по коалиции, сыгравшего решающую роль в разгроме врага и принесшего самые тяжелые жертвы во имя общей победы.
После окончания войны все более чувствовалось принципиальное различие между СССР и его партнерами по антигитлеровской коалиции, в первую очередь США,в понимании глобальных проблем мировой политики, в определении главных направлений развития послевоенного мира.
У многих в США кружилась голова от военных успехов, для достижения которых американцы принесли жертвы в основном материального порядка, причем и они были весьма относительными. Известно, что в результате Второй мировой войны значительно укрепились экономические, финансовые, военно-политические позиции США как главной державы западного мира. Многие американские лидеры считали, что наконец-то наступил настоящий «американский век», который откроет перед монополистическими кругами США невиданные ранее перспективы.
Первые авангардные бои «холодной войны» начинались на тех рубежах, где Восток и Запад непосредственно соприкасались друг с другом, – в Германии, в частности в Берлине.
Окончание войны – важнейший рубеж в жизни Эйзенхауэра. Фашистская Германия капитулировала. Предстояло расставание с товарищами по оружию, многие из которых навсегда покидали вооруженные силы и возвращались к гражданской жизни.
Эйзенхауэр держался ровно и спокойно с подчиненными, никогда не подчеркивал своего высокого положения. Мэргерит Чейз, работавшая в армейской службе Красного Креста, вела в годы войны дневник, на основании которого она опубликовала в 1983 г. книгу, в которой имеется ряд интересных зарисовок Эйзенхауэра. В записи от 5 ноября 1944 г. она рассказывала о своих впечатлениях о совместном ланче с главнокомандующим. Эйзенхауэр говорил, что он намерен после окончания войны уйти в отставку и написать историю Второй мировой войны и посвятить свою деятельность достижению справедливых, доброжелательных отношений между людьми. Скромный работник службы Красного Креста была не лишена дара предвидения. Она писала в дневнике: «Я не думаю, что было бы преувеличением сказать, что он может стать президентом, это не удивило бы меня. Но я сомневаюсь, что он хочет этого. Айк абсолютно не имеет претенциозных идей и, похоже, лишен личных амбиций»[420] .
Эйзенхауэр всегда с исключительным вниманием и заботой относился к товарищам по оружию. Среди них особое место занимала Кэй Саммерсбай. Перед главнокомандующим вооруженными силами западных союзников в Европе после окончания войны возникла непростая проблема: каковы будут его дальнейшие с ней отношения.
М. Миллер – автор фундаментальной работы о военных годах Дуайта Эйзенхауэра – писал, что президент Трумэн рассказывал ему, что «сразу же после окончания войны» Айк написал Маршаллу, который был в Вашингтоне начальником штаба армии, о своем желании уйти в отставку, с тем чтобы он мог вернуться в Соединенные Штаты и жениться на Кэй. По информации Трумэна, Маршалл направил Эйзенхауэру письмо, «подобного которому вы никогда не видели. Он писал, что если Эйзенхауэр… решится сделать это, то его не только вышвырнут из армии, но и на протяжении всей оставшейся жизни он не сможет даже легко вздохнуть. И это произойдет вне зависимости от того, будет ли он в составе армии или нет. И вне зависимости от того, в какой стране он будет жить». Трумэн добавил, что как только он узнал об этой переписке, он изъял письма из Пентагона и уничтожил их»[421] .
Знакомая история. Один из военачальников рассказывал мне, что, когда Маршал Р. Я. Малиновский проинформировал Сталина о своем предстоящем разводе с женой, он услышал в ответ: что за напасть – Конев развелся, Малиновский развелся. Сталин сказал, что если Малиновский хочет разводиться, то пусть делает это, как все граждане с публикацией сообщения о разводе в газете. Я не проверял достоверность этого факта, но из того же источника был информирован, что в «Вечерней Москве» в отделе объявлений было сообщение о разводе «гражданина Р. Я. Малиновского».
Однажды в конце войны секретарь Эйзенхауэра Кэй Саммерсбай услышала, как молодой лейтенант, работавший в штабе, разочарованно заметил, что за всю войну он ни разу не видел главнокомандующего. Узнав об этом, Эйзенхауэр с готовностью принял предложение своего секретаря встретиться с работниками штаба. Генералы и полковники, часто контактировавшие с Эйзенхауэром, на эту встречу приглашены не были. Ее участниками стали только работники штаба – от подполковника до лейтенанта включительно[422].
Тепло простившись с товарищами по работе в штабе, Эйзенхауэр после встречи с Маршалом Жуковым вылетел в июне 1945 г. в США. Столица устроила генералу встречу, которой до этого не удостаивался ни один гражданин страны. Ему было предоставлено право обратиться к конгрессу с адресом, в котором он подчеркнул необходимость для союзников быть столь же едиными в мирное время, как и во время войны[423].
С особым волнением Эйзенхауэр ехал в родной Абилин. Специальный поезд шел через прерии Канзаса. И на каждой остановке – встречи, встречи и встречи. Тысячи людей спешили прийти на станции, повидать своего знаменитого земляка и поблагодарить его за большой вклад в победу над фашизмом.
Поезд сделал продолжительную остановку в Манхэттене, где находился Канзасский колледж, президентом которого был Милтон Эйзенхауэр. Братья встретились на перроне вокзала, где собралась большая группа студентов и местных жителей. Студенты восторженно приветствовали генерала. Правда, один из них не преминул заметить Дуайту: «В Европе Вы можете быть главнокомандующим, но здесь Вы только старший брат Милтона». Айк восторженно и от души рассмеялся. Теперь он окончательно уверовал в то, что действительно он дома, среди своих непочтительных канзасцев» [424].
Реплика студента, очевидно, прозвучала для Эйзенхауэра и как определенное напоминание, что военные заслуги дело хорошее, но пора решать вопрос и о том, какое место он хочет занять в жизни в мирное время.
Наверное, никогда еще Дуайту не приходилось произносить столько речей, как во время поездок по США и Европе после окончания войны.
Париж, Лондон, Вашингтон. Эйзенхауэр выступил в столицах трех великих держав – участниц антигитлеровской коалиции. Впереди была Москва.
«Во время Потсдамской конференции, – вспоминал Жуков, – И. В. Сталин вновь заговорил со мной о приглашении в Советский Союз Д. Эйзенхауэра. Я предложил пригласить его в Москву на физкультурный праздник, который был назначен на 12 августа». В официальном приглашении говорилось, что в СССР «он будет гостем Маршала Жукова. Это означало, что генерал приглашался в Советский Союз не как государственный, политический деятель, а как крупный военачальник Второй мировой войны»[425].
11 августа 1945 г. он вылетел из Франкфурта-на-Майне в Москву. В Берлине самолет сделал непродолжительную остановку, и к Эйзенхауэру присоединился Жуков. Джон, сопровождавший отца в этой поездке, вспоминал, что, как только самолет взял старт, Эйзенхауэр и Жуков уединились в передней части салона и всю дорогу оживленно беседовали через переводчика. «По характеру Жуков был очень дружелюбен и любил посмеяться, его дружелюбию, казалось, не было пределов»[426]. Самолет приземлился на московском аэродроме в 16 часов 11 августа, а на следующий день, в полдень, Эйзенхауэр и сопровождавшие его лица заняли отведенные им места недалеко от Мавзолея В. И. Ленина. Через несколько минут должен был начаться физкультурный парад.
