высадились на Кубе, на Плайя-Хирон. Вооруженные силы Кубы разгромили десант в течение нескольких часов, и ЦРУ пришлось изменить тактику в борьбе с кубинской революцией, отказаться от открытых попыток силой свергнуть правительство Фиделя Кастро.
Идея свержения правительства Кастро с помощью кубинских контрреволюционеров при активной американской военной помощи принадлежала Дуайту Эйзенхауэру и стала готовиться при его президентстве. В частности, были предприняты энергичные меры по политическому сплочению в США разношерстных беженцев с Кубы. По бюджету было ассигновано 13 млн долл. на организацию партизанского движения на Кубе. В Гватемале, подальше от глаз международной общественности, готовились военные кадры для руководства вооруженной борьбой по свержению правительства Кастро. «Эйзенхауэр был разочарован… неудачами по созданию временного правительства Кубы в изгнании и заявлял, что без такого правительства, пользующегося реальной поддержкой общественности, он никогда не санкционирует никакого вторжения на Кубу»[641]. В администрации Эйзенхауэра были сторонники и открытой военной интервенции против Кубы. Такой позиции, в частности, придерживался Ричард Никсон. Подготовка к открытому свержению Фиделя Кастро никак не вязалась с обликом Эйзенхауэра-миротворца, столь активно и в целом успешно создававшимся в США. И естественно, что «Эйзенхауэр и его помощники полностью отрицали, что… (их планы. – Р. И.) предусматривали решение о вторжении на Кубу»[642].
Возрастание антиамериканских настроений в Латинской Америке заставило Белый дом искать новые пути решения спорных проблем в отношениях между США и их южными соседями. Одним из важных факторов развития отношений между США и странами Латинской Америки в годы президентства Эйзенхауэра было расширение экономических, культурных и прочих связей. При определении основных направлений американской политики в этом регионе важную роль играл Милтон Эйзенхауэр, который с 1953 г. занимал пост посла президента по особым поручениям в странах Латинской Америки.
«Иногда бывает трудно, – вспоминал он, – получить признание ваших достижений. «Союз ради прогресса» был заложен Эйзенхауэром. Все, что сделал президент Кеннеди, – это то, что он навесил ярлык своим законодательным мерам по Латинской Америке»[643].
На наш взгляд, спор по этому вопросу беспредметен. В «Союзе ради прогресса» прогресса было не больше, чем союза, подлинного союза, основанного на принципах равноправия. Лавров американской внешней политике в Латинской Америке не принесли ни Эйзенхауэр, ни Кеннеди. Более того, Эйзенхауэр к концу жизни признавал банкротство политики США в этом регионе. В 1965 г. он заявил, что у него «нет ни малейшего сомнения в том, что революция в Латинской Америке неизбежна»[644].
50-е гг. ознаменовались бурным ростом национально-освободительного движения в странах Ближнего и Среднего Востока, что не могло не оказать соответствующего воздействия на внешнеполитический курс Эйзенхауэра. Политика США определялась здесь, в первую очередь интересами американских нефтяных монополий и важным военно-стратегическим значением этого района мира. Колоссальные запасы нефти, Суэцкий канал, непосредственная близость региона к юго-западным границам социалистического мира – все это как магнит притягивало внимание американской дипломатии.
Еще будучи Главнокомандующим вооруженными силами НАТО, генерал активно приобщился к внешнеполитическим проблемам Ближнего и Среднего Востока. 29 апреля 1951 г. к власти в Иране пришло правительство Мосаддыка, принявшее важные решения о национализации нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности. Это был первый за весь послевоенный период серьезный удар по нефтяным интересам западных держав на Ближнем и Среднем Востоке.
США попытались использовать движение за национализацию нефти в Иране, чтобы «заполнить вакуум», создавшийся в результате потери Англией своих позиций в этой стране. Однако иранцев не устраивала перспектива сменить английское господство на американское. Стремление правящих кругов США захватить позиции, которые теряли в Иране англичане, не увенчалось успехом. И Соединенные Штаты, опасаясь дальнейшего роста демократического движения, солидаризировались с англичанами и совместно приняли участие в борьбе против правительства Мосаддыка.
Черчилль считал, что события в Иране имеют интернациональный характер в том смысле, что они создают нежелательный для западного мира прецедент покушения на «законные» экономические права империалистических держав в «третьем» мире. Где, как не в штабквартире НАТО, нужно было искать защиты своих «прав»? И 5 июля 1951 г. Уинстон Черчилль обратился к Верховному главнокомандующему вооруженными силами НАТО с просьбой «направить в США телеграмму в поддержку»[645] позиции Великобритании в иранском вопросе. 11 июля 1951 г. Эйзенхауэр информировал Черчилля, что он уже поставил правительство США в известность о соответствующей просьбе. Он писал, что надо принять в Иране все необходимые меры, чтобы «обеспечить непрерывный нефтяной поток»[646].
Эйзенхауэр выступил в роли посредника в организации совместных англо-американских санкций против демократического движения в Иране. Такова была одна из его первых акций на посту Главнокомандующего вооруженными силами НАТО.
Эйзенхауэр откровенно писал, что позиция правительства США в иранском вопросе определялась тем, что это была «страна, имевшая общую границу с Советским Союзом и хранившая в своих недрах значительную часть мировых запасов нефти»[647]. США и Англия совместно потребовали отмены решения о национализации нефтяной промышленности в Иране.
Правительство Мосаддыка не остановилось и перед такой решительной мерой, как разрыв экономических и дипломатических отношений с Англией. После этой акции Ирану пришлось обратиться за экономической помощью к США. С американской стороны последовал решительный отказ. Эйзенхауэр следующим образом объяснял свою позицию: «Я отказался продолжать вкладывать деньги в страну, охваченную брожением, чтобы не оказывать содействие Мосаддыку в преодолении трудностей, созданных его нежеланием заключить соглашение с Англией»[648].
Внутренняя реакция, опираясь на англо-американскую поддержку, добилась в августе 1953 г. свержения правительства Мосаддыка. Самую активную роль в этой акции сыграло ЦРУ США. Показательно, что новое правительство Ирана, имевшее прозападную ориентацию, сразу же получило от Соединенных Штатов экстренную экономическую помощь в размере 45 млн долл. Эйзенхауэр писал: «На протяжении всего кризиса США делали все возможное для поддержки шаха… После триумфального возвращения шаха я направил ему поздравление»[649]. В 1954 г. Иран подписал соглашение с Международным нефтяным консорциумом. Эксплуатация южноиранской нефти передавалась по этому соглашению объединению, в котором ключевые позиции занимал американский капитал.
Борьба за национализацию нефти в Иране положила начало цепной реакции мощных выступлений сил национально-освободительного движения на Ближнем и Среднем Востоке. Особенно большое значение, как показало дальнейшее развитие событий, имела победа революции в Египте в 1952 г. Все это настоятельно требовало принятия экстренных мер для объединения усилий империалистических держав и местных реакционных режимов в борьбе против прогрессивных сил.
Правительство Эйзенхауэра было инициатором и активным создателем появившегося в феврале 1955 г. нового военно-политического блока – Багдадского пакта. В блок вошли Англия, Франция, Турция, Иран, Пакистан, Ирак. К моменту создания Багдадского пакта в Иране при самом деятельном участии США к власти пришло реакционное правительство, которое дало согласие на участие страны в этом военно- политическом альянсе.
США, находящиеся на огромном расстоянии от района действия Багдадского пакта, не рискнули компрометировать себя открытым участием в блоке, откровенно направленном на борьбу с национально- освободительным движением. Расчеты администрации Эйзенхауэра в значительной степени строились и на том, чтобы иметь свободу рук в будущем. Участие США в Багдадском пакте могло в дальнейшем помешать им в попытке занять те позиции, которые под напором национально-освободительного движения теряли здесь Англия и Франция.
События в Иране и Египте явились только началом активизации процесса революционных преобразований на Ближнем и Среднем Востоке. Впереди были глубочайшие социально-политические сдвиги, которым предстояло коренным образом изменить весь облик этого огромного региона. На Ближнем Востоке уже произошли первые вооруженные столкновения между Израилем и арабскими странами, а
