за ними легко, но в то же время как-то скованно шагал четвертый — очень высокий, по-мальчишески угловатый. За его спиной отсвечивала серебристым блеском рукоять меча. Ким и Свирский, а за ними и все, кто мог, сначала неуверенным шагом, а затем переходя на бег устремились к ним. Опередил всех, как ни странно, увесистый Аркадьев.
— Я вижу перед собой господина Адельберто Фюнфа? — с волнением в голосе спросил он и властно отстранил подоспевшего сержанта: — Подождите вы со своими наручниками!
Заросший курчавыми черными волосами носатый тип, придерживавший носилки сзади, ответил лаконично и горестно:
— Увы!
О чем доктор Аркадьев расспрашивал Мепистоппеля, какие вопросы они задавали друг другу и какие ответы получали, осталось неизвестным для Кима. Он стоял перед Пером, который держал носилки и молча улыбался.
— Все в порядке, Агент… — наконец произнес он. — Займитесь Тором — у него беда. Кажется, он потерял Харра. Навсегда…
И только тогда Яснов, как и все остальные, кинулся к долговязому типу с мечом. Тот приветливо вскинул руку:
— Здравствуйте, я Тор… Тор Толле… Кто главный у вас? Командуйте, срочно командуйте: пусть ваши люди бегут оттуда…
Свирский уже сориентировался и скомандовал отбой. Не стоило рисковать людьми, когда главная цель операции уже была достигнута.
— Что с ним? — спросил он, направив фонарь на распростертого на носилках Гопника. — Они налетели на боевиков Саррота?
— Никак нет, — тяжело дыша после торопливого марша по ночным буеракам, отрапортовал сержант, командовавший отрядом сопровождения. — Мы, похоже, разминулись… Раненого нес он… — Сержант кивнул на Тора.
Гонсало тихо застонал.
— Вы можете говорить? Что с вами произошло? — нагнулся над ним Свирский.
— Долго рассказывать, мистер… — не без труда выдавил из себя покалеченный адвокат. — Уносите ноги… бога ради, поскорее уносите ноги… И меня тоже…
Но его совет запоздал.
— Смотрите!!! — громко, перекрыв голоса всех окружающих, воскликнул док Аркадьев. — Звезды!..
Ким вскинул голову и оторопело замер: словно какой-то потусторонний озорник бросил камень в темную заводь, опрокинутую над Рекой и Степью, — в кристальной бездне неба над Ржавой Поймой вечные и неподвижные звезды на его глазах двинулись со своих Господом определенных мест, словно норовя уйти прочь от какой-то Чертом означенной метки — прямо над их головами…
Происходящее не умещалось в сознании.
— Ложись! — страшным голосом скомандовал Свирский. — Всем закрепиться на месте! Все держитесь за что-нибудь!
Для Кима этим «чем-нибудь» оказался торчащий из земли корень какого-то местного дерева — огромный и корявый. Для адвоката Гопника «что-то» были ботинки самого Яснова.
Ким, да и большинство людей ожидали чего-то вроде взрыва, удара молнии или землетрясения. Но последовало нечто совсем иное.
Агенту показалось, что он оказался на крышке какого-то гигантского люка, которая именно сейчас надумала открываться. Почва под ним наклонилась, вздыбилась и стала вдруг вертикальной стеной. Оглянувшись, Ким с ужасом понял, что висит — висит, отчаянно вцепившись в нелепую корягу, над безмерной бездной, в которую превратился горизонт Поймы. И в эту бездну, торопливо обгоняя друг друга и поднимая стену пыли, летело все, что не смогло зацепиться за эту невероятно отвесную, безжалостно вставшую над ними стену. Вдали — сорвавшиеся с шасси геликоптеры, слои почвы, а рядом — камни, пласты мокрых, прелых листьев, сучья, чья-то каска. Весь мир обрушивался в бездну, весь мир… и выскользнувшие из-под Гонсало носилки… А сам он, мертвой хваткой обхвативший ноги Агента, становился все тяжелее и тяжелее, словно наливался свинцом… ртутью… нет, чем-то еще несравненно более тяжелым…
«Он сломает мне позвоночник!.. — в отчаянии подумал Ким. — Попросту разорвет меня пополам- Идиотская смерть… И где чертова девчонка? Она же ведь в наручниках — не сможет ни за что уцепиться!.. Глупый у нас конец».
Но если его и ожидал конец, то совсем другой. Идиотская коряга не выдержала первой. Она вырвалась из слоя почвы, обрушивающегося вниз, руки Кима сорвались с корня. Увлекаемый собственным весом и весом нечеловечески заверещавшего Гонсало, он стремительно полетел в бездну. Разбивая лицо и руки о выступы скальной стены, обрывая какие-то сучки породы, в которую превратилась почва, ветви, Ким падал все быстрее, быстрее и быстрее…
Дикий, запредельно оглушительный скрежет разнесся над вставшей дыбом Поймой. Словно заорала сама планета. И глухой удар обрушился на нее, словно ставя точку на всем.
И все кончилось.
По инерции Ким, по-прежнему влекомый вцепившимся в него адвокатом, пролетел еще с десяток- другой метров. Но уже — по горизонтали. И остался лежать. На земле, которая снова стала землей. Где-то вокруг что-то трещало, стонало, с грохотом рушилось, но он понял: все… представление окончено.
И Гонсало тоже понял, что все. И наконец отпустил его.
Поднимаясь на ноги, Яснов почувствовал нечто вроде разочарования: как-никак такое падение в пропасть, не закончившееся свернутой шеей, — это что-то вроде невыполненного обещания…
Он не сразу сообразил, куда его занесло: местность была застлана столбом пыли. Глянув в небо, он не увидел звезд. Только пыльный мрак. Но они снова были на месте — в этом можно было быть уверенным. Нагнувшись над Гонсало, Ким спросил:
— Как вы там, господин адвокат?
Они собирались с трудом, плутая в оседающих фонтанах пыли, проваливаясь в разверзшиеся в земле трещины, без конца пересчитывая друг друга. Как-то так получилось, что центром, вокруг которого собирались все они, порядком побитые, увешанные оружием, оказался Тор, присевший на вывернутую из почвы железобетонную плиту и отрешенно замерший. Он почти не реагировал на происходящее вокруг.
Откуда-то из темноты вывалился, сопровождаемый крашеным Бинки, Счастливчик и опустился рядом с Кимом. Никто не думал брать его под арест. Угроза кошмарной смерти и чудесное спасение, пришедшее на смену гибели, примирили всех. Надолго ли?
«Как он-то уцелел, Господи? — подумал Ким. — Впрочем, им везет, пьяным. Ни Бог их в рай не пускает, ни Черт к себе не забирает… Должно быть, просто застрял в той чащобе дикой вместе с псиной своей… А вот господину Сарроту и его людям повезло меньше — до самого конца пролетели, надо полагать… Только что там было, в конце пропасти этой?»
— Судя по тому, что творится в эфире, — сообщил майор Свирский, — в Столице все стоят на ушах… Думаю, не только там. Мы были свидетелями настоящего микроколлапса… Неужели «призраки» действительно способны на такое?
— Все как в Апокрифе Лоуренса, — подтвердил Аркадьев, подходя к нему. — «Пушистые призраки», почуяв выход «червя» из портала, строят кольцо и ссшивают пространство… Все, что внутри, уходит туда — в подпространство… в полость… в Тартар.
Смотрите, как изменилась местность…
Теперь, когда облака пыли начали рассеиваться, в свете ярких мини-лун Колонии, невозмутимо продолжающих свое вращение в потревоженном гравитационном поле Прерии, стал виден ставший неестественно близким противоположный берег Реки. Ким только сейчас понял, что не стало огромного куска Поймы. В Тартар ушла Чертова Лысина.
