представляется вполне искренним — скажу вам это прямо. Если бы я не был в курсе биологических основ метода, я бы просто заподозрил, что вы хотите сэкономить на дефицитных реактивах…
Подобное — даже сделанное в шутку — предположение взорвало доктора.
— Х-хе!!! — возмущенно выкрикнул он, вновь замерев перед Пером. — Всех дефицитных материалов для воскрешения вашей драгоценной памяти — капля спирта на ватку да одноразовый шприц… Отпирающая последовательность — ген так называемой антисмысловой РНК уже встроен в клетки ваших нейронов. Вот он-то стоил денег — этот ген. Но они уже выброшены эти деньги — ни для кого, кроме вас, этот внутренний ключ не пригоден. Он определяется иммунной характеристикой вашего организма! А здесь — у меня в холодильнике — только активатор этого гена — относительно простое соединение, способное проникнуть через гемато-энцифалический барьер — слыхали про такой? Оно, правда, для каждого м-м… клиента у меня тоже подобрано индивидуально — один вариант из сотен тысяч возможных — но стоит этот внешний ключ не такие уж большие деньги, по сравнению с тем, что уже потрачено… Как только он доберется до ваших нейронов, в них начнется синтез такой РНК, которая свяжется двойной цепочкой, блокирует РНК гена — тоже мною вам введенного, который производит фермент, давящий работу нервных клеток в процессе работы на воспроизведение… Так сказать, одна ошибка покроет другую — с точки зрения молекулярной психобиологии — и память вернется к вам… Никакого примитивного жульничества с наркотиками и…
— Не кипятитесь, доктор… — Пер сделал успокаивающий жест. — Я же сказал, что в курсе основ метода. У вас, разумеется, свои секреты, но я, знаете, лицо заинтересованное, много читал по этому вопросу… Вы бы мне лучше сказали — насколько верно то, что я добровольно просил вас об этой… услуге? У меня нет уверенности в такой вот добровольности…
Доктор отошел к окну и замолчал. Надолго. Потом повернулся к Перу и щелкнул пальцами:
— Так вы действительно согласились сотрудничать с Федеральным Управлением расследований и пришли сюда с их ведома?
— Первое — да, второе — нет. — Пер поднялся с кресла. — Не ждите от меня неприятностей доктор. В том, что наш теперешний разговор не регистрируется, вы, я думаю, уверены. Ну, а если вы каким-то образом причастны к тому… к тому, что обработка моей памяти была проведена без моего согласия… то я понимаю, что вы — тоже человек подневольный. Я не мстителен. Тем более, что эти семь лет забвение было, скорее всего, добром для меня.
— Все не так просто…
Док возобновил свое маятникообразное движение по кабинету.
— Насколько я знаю — а знаю я о вашей истории далеко не все — вам… Вам просто был предложен выбор. Ваш адвокат… — док замялся. — Тот человек, что вышел на вас, перед тем как сдаться властям, вашим адвокатом он стал уже потом… Он предложил вам на выбор — либо психохимическое удаление части памяти, либо… Скорее всего вы бы просто не дожили до суда. Я не в курсе дела, но вы были впутаны в некие государственные секреты очень высокой категории. У вас были серьезные подозрения, что вас сначала выпотрошат под химией, а потом отправят в психушку, как жертву криминального стирания. Но вы перехитрили господина Пареных… Прежде, чем явиться на встречу с ним, вы обратились ко мне… Так что ваши знания не достались никому. Я думаю, поэтому вам и вкатили такой срок.
— И господа из правительства не попытались забрать у вас мой ключ? — удивился Пер.
— Господа из правительства могут только гадать, к кому из двух дюжин специалистов обратились вы. А нашу гильдию сильно потрошить опасаются… И вас им расколоть не удалось. О моих услугах, оказанных вам, знаем только вы и я… Точнее — до сегодняшнего дня, думаю — только я. Уж и не знаю, как вам удалось уберечь свой тайник с моим адресом. Вы достаточно убедили господ следователей в том, что такого тайника нет и быть не может. Или они опасались потерять вас вконец — после стирания психика стабилизируется медленно. Вот так-то…
Док помолчал.
— Я сильно опасаюсь, что вместе с памятью к вам вернется и та угроза, которая…
— Это уж мое дело, доктор, — сухо сказал Пер. — Вы выслушали мои гарантии. Давайте перейдем к делу. Я всего лишь прошу вас оказать мне заранее оплаченную услугу…
Намек на угрозу. Тень шантажа.
Этого было достаточно. Док был понятлив и перешел к делу.
— Тем не менее, — он впился своим прозрачным, ледяным взглядом в зрачки Пера, — не следует пренебрегать элементарными правилами безопасности. Я вовсе не исключаю того, господин Густавссон, что еще до того, как наш разговор закончится, или вскоре после этого, сюда вломятся милые мальчики со всяческими огнестрельными приспособлениями и не заставят меня давать показания по вашему делу, о котором я, кстати, не имею не малейшего понятия… Поэтому…
Док Зеллер сложил кончики пальцев домиком и нахмурился.
— Нам с вами, господин Густавссон, предстоит, по крайней мере, один конфиденциальный разговор… Так вот — ни один из нас не может гарантировать, что тот, кто будет находиться на противоположном конце линии связи будет э-э… волен в выборе того, что он говорит. Поэтому — прошу запомнить — если я попрошу вас Слушайте меня внимательно или Послушайте меня внимательно — я никогда не употребляю этих оборотов в телефонных разговорах по крайней мере, — то это будет означать для вас сигнал тревоги. Сигнал того, что вам нужно будет немедленно скрыться с того места, откуда вы свяжетесь со мной. Вы поняли?
— Понял, — согласился Пер.
— И связывайтесь со мной не по своему собственному блоку связи, — доктор помассировал лоб, — а по гостиничному телефону или — из автомата, с улицы… Тогда вам не подвесят радиоэхо…
Он повернулся к вмонтированному в стену шкафчику, набрал многозначный номер и выкатил на свет Божий дохнувшую ледяным холодом стальную глыбку контейнера.
Сверился с номером и протянул Перу небольшой контейнер.
— Действуете, как и тогда… Господи, всегда забываю, что вы не можете этого помнить… Отправляетесь в какую-нибудь незаметную гостиницу — их много в Нижнем городе. Запираетесь в номере — натощак и трезвым. Ложитесь на кровать и делаете себе укол. Препарат уже загружен в автоматический шприц. Справитесь?
— Справлюсь, — пожал плечами Пер.
— Процесс продолжается от двух до четырех часов. Вам будет очень плохо. Морально, но не более того. Перед тем как начать, позвоните мне и номер канала — если он у вас записан — сожгите. Когда все закончится — вы это поймете сами — позвоните снова. Если через пять часов звонка не будет, мне придется принять меры.
В номере Старого Льва Пер дважды повернул ключ в замке и оставил его торчать в двери — изнутри. Присел к столу и написал два письма. Позвонил доку Зеллеру. Включил наручный приемо-передатчик.
— Вы довольно долго не выходили на связь, — упрекнул его Ким.
— На то были причины. — Пер коротко кашлянул. — Вы засекли мое местонахождение?
— Да, — сухо ответил уязвленный Агент на Контракте. — И продиктовал адрес.
— Так вот, если я не позвоню вам через четыре часа, постарайтесь найти меня по тому адресу, который вы мне совершенно правильно назвали. И не устраивайте слежку за отелем, это может испортить все дело.
— Было бы неплохо, если бы вы поставили меня в известность о том, что вы там затеяли… — раздраженно прокомментировал это Ким. — Впрочем — как знаете. Жду звонка.
Пер положил трубку и потер лоб. Агент на Контракте был не худшим представителем рода человеческого — из тех, с кем ему приходилось встречаться в жизни. Тем более — в последние годы.
Будет обидно, — подумал он, — если через те самые четыре часа господин Яснов здесь в номере вместо меня найдет просто идиота, пускающего слюни и гадящего под себя… В конце концов, он вытащил меня из дерьма — хотя бы на время… Просто очень большая подлость будет с моей стороны — вот так подвести человека на первом же шагу свободной жизни… Но интересно, как он поступил бы на моем месте?…
Ему вдруг вспомнился этот странный — невинный, в общем-то — жест: словно невидимую паутину
