момента он напрочь утратил интерес к показаниям последней из подозреваемых.
— Вот что, — уверенно сказал он Бланту, когда, тяжело вздыхая и промокая раскисший от сострадания к несчастному Свену нос, Лариса Юрьевна покинула скорбную юдоль допросов и дознаний, — если вас не клонит в сон, то займитесь сейчас самой тщательной проверкой всего того, что вам показалось подозрительным и что можно проверить вот так — не покидая станцию. А я займусь подготовкой человека, которого мы закинем вслед Смиту. Думаю, необходимость в этом все-таки есть. Через час-полтора я присоединюсь к вам.
Блант мрачно промолчал в ответ.
Серый монастырь вырос перед ними неожиданно. Обозначился из стены утреннего тумана нелепым каменным сундуком, нависшим над пропастью. Но чем ближе к нему продвигался маленький отряд, тем больше понимал Кирилл, насколько же он громаден. Это было первое здание, которое он сподобился увидеть на Инферне. И оно ничем не напоминало ему то, что он видел в буклетах и фильмах агентств, вербующих рабочие руки для этой планеты.
Узкие щели окон Дома Последнего Изменения прорезали слоистый камень стен и в лучах восходящего солнца сверкнули злым блеском глаз притаившегося дракона. Потребовалось пройти примерно половину пути от тропы до Дома, чтобы Кириллу стало ясно, что странные клочья тьмы, прилепившиеся к стенам здания и застывшие на кромке высокой стены, опоясывающей его, это — ранарари.
«Совсем забыл, что „черти“ летают, — подумал он. — Худо-бедно, а летают. А стена… Значит, от нашего брата — от людей построена..»
К монастырю пришлось подходить по петляющей между тяжелыми валунами тропинке, норовящей исчезнуть в серых россыпях каменной кручи.
А позади монастыря, в залитой еще ночной мглой долине, еле видимыми контурами обозначился город. Типичный небольшой город ранарари, раскинувшийся по берегам утопавшей в жемчужном утреннем тумане реки. Вот он показался Кириллу знакомым. Такой же утренний элегический пейзаж со знаменитыми домами-деревьями ранарари можно было увидеть в каждом втором из тех самых буклетов и фильмов, о которых он перед этим вспомнил.
Он перевел взгляд на своих спутников — коротенькую цепочку фигурок, над которыми уже высились угрюмые стены ограждения Дома. Внутрь, к самому зданию, вели только одни ворота из просмоленной древесины с выжженным на них огромным, в три человеческих роста, знаком.
— Это герб? — спросил Кирилл шагавшую впереди него Дурную Траву. — Деревья, сросшиеся корнями, так, что ли?
— Это одно дерево, — глухо ответила Карин, даже не обернувшись. — Запретное дерево. Из Запретных рощ… Каждая роща — одно дерево там, под землей. Только стволов — много. Ты не вздумай про эти вещи кого-нибудь расспрашивать — там, в Доме… Это, знаешь, похуже будет, чем воздух прилюдно испортить…
— Табу? — уточнил Кирилл.
— Хуже, наверное, чем табу, — Трава пожала плечами. — Никто ничего про это не знает точно. Раньше, говорят, из этого дерева что-то вроде теперешнего «пепла» получали. Из листьев или из корней… Бог его знает.
Некоторое время они молча перебирались через очередное нагромождение скальных обломков, ставших у них на пути.
— А еще… — Карин косо глянула на Кирилла. — Их всех в конце концов отсюда свозят вон в те рощи… На последней стадии… В жертву Запретным деревьям.
— Это как на удобрение, что ли? — спросил Кирилл и тут же почувствовал, что в вопросе его прозвучала совсем неуместная ирония.
— Не знаю как, — чуть раздраженно отозвалась девушка. — Может, они что-то вроде росянки — эти деревья… Не знаю… Знаю только, что ранарари, если он на «пепел» сядет, сначала перестает слышать свой Камень. А потом — их свозят сюда. Когда у них скелет начинает меняться и они теряют способность зарабатывать на очередную дозу. Чтоб бед не наделали. Они же ради «пепла» становятся на все готовы…
— И их удается вылечить?
— Не знаю… Леченых — не видела. Ведь Дома — это такое дело… Их сначала Каста содержала. Посвященные из ранарари. Говорят, что колдуны они. А потом, когда привезли «пепел», когда счет Изменяющихся на миллионы пошел, тогда стали нанимать людей и сукку — строить новые Дома. И в них работать. Особо доверенных — тоже Посвященными делают… Они… Официально они как бы и не существуют. Власть Дома не трогает, Дома — власть. Им для лечения якобы немного «пепла» государство сбывает. Самый мизер. Для неизлечимых. Только… На самом деле почти весь порошок, что из Метрополии идет, в конечном счете в Серые монастыри приходит…
Кирилла словно пыльным мешком по голове огрели.
«Не мне здесь надо было быть, — обалдело подумал он, — а федеральному следователю… Это же надо… Здесь же все на поверхности лежит. Бродяжка с Ларданара первому встречному — просто со скуки — этакое выбалтывает, а они там — резидентуру внедряют да явки с паролями изобретают…»
— Ну, не весь, так половина, — уточнила Карин.
— У них — у Посвященных этих — должно быть, неплохие доходы, если так… — предположил Кирилл.
— А то бы…
Трава, задрав голову, окинула взглядом стену, окружавшую Дом. Теперь отряд брел к воротам уже вдоль этой каменной громады.
— Ведь они нам и покупателей на Камни сватают…
— И от того имеют какой-то процент, — понимающе сказал Кирилл.
Дурная Трава чуть не рассмеялась.
— Дурень… Это мы — мы имеем процент. А они — весь доход хапают. Но Торговцы не в обиде. На хлеб с маслом нам хватает. Мы все — богатенькие… Любой из нас может отвалить и купить себе пару особнячков почище, чем у самого Большого Джона. Только мало кто от этого дела отходит… При жизни. А иногда — и потом…
Она косо усмехнулась чему-то.
— И потом… Дома — нам защита. И от закона, и от «стервятников»… Нам с ними ссориться не с руки. Так и живем: Камни — деньги — «пепел»…
«Все сошлось», — подумал Кирилл.
Шедший впереди Рога наконец достиг ворот и принялся условным стуком колотить дверным молотком (тоже кованным в виде Запретного дерева) в небольшую калитку, устроенную в одной из створок ворот.
Калитка тотчас открылась, чего ни Рога, ни его спутники не ожидали. На пороге стояли двое. На монахов они походили мало — скорее уж на шоферов или садовников. Оба в грубоватых комбинезонах и клетчатых грубошерстных рубахах. Оружия Кирилл у них не заметил.
— Ух!.. Ну, ты испугал меня, Готфрид… — вымолвил Рога, обращаясь к тому из встречавших, что выглядел noстарше. — То не достучишься до вас, то, как черт из бутылки, навстречу выскакиваете…
— Тут у нас были основания за вас беспокоиться, — ответил тот, кого назвали Готфридом. — Ночью в ущелье стрельба была… Обидно было бы вас потерять. Вы ведь гостей с собой ведете — так?
Он кинул взгляд в сторону сбившихся в кучку пассажиров «Ганимеда».
— Так их здесь ждут. И, похоже, неспроста… Сам Верховный Посвященный по их души прибыл. Настоятель Герберт Фальк. Он ждет их в трапезной.
По локальному времени «Эмбасси-2» уже близилось утро. Гвидо только на минуту заглянул в свой кабинет — чтобы звонком по селектору поднять на ноги Петро Криницу — того человека, которого он наметил пустить по следу ранее командированного им же самим «на поверхность» лейтенанта Смита. Приказав тому через час быть в его приемной, Гвидо набрал на клавиатуре номер дока Кульбаха, однако сигнал вызова остался без ответа. Подождав немного, он торопливо вышел из кабинета.
