отваживается путешествовать в тех странных пространствах своей души. И в который никогда не заглядывает никто. Никто из тех, кто из этих пространств вернулся.
Закатный свет Звезды не позволял различать детали этих жутковатых фигур, черты их лиц, выражение злобным огнем горящих глаз. Только вереница из тьмы скроенных фигур. Неподвижных. Ждущих.
— А вот хрена вам! — с чувством глубокого удовлетворения сказал им Кэн и рухнул в кресло пилота. — Попрыгайте, дорогие, вокруг, попрыгайте… Попробуйте, как защита кусается.
Он уставился мутным взглядом на начавшую утопать в ночном мраке равнину. Снега ее уже не были ослепительно белы. Теперь скользящие под острым углом к ним лучи Звезды окрасили их тысячью оттенков пастельных цветов — от нежно-кремового у закатного горизонта до черно-фиолетового у ставшей еле заметной в ночном небе громады гор.
И от этих гор, раскатываясь в их скальных лабиринтах, донесся до внешних сенсоров «Саратоги», заполнил тесное пространство рубки, вдавил Кэна в кресло душераздирающий рев.
Так могло реветь только что-то очень древнее, чуждое этому миру и этой Вселенной. Так, должно быть, ревели, издыхая, последние из гигантских ящеров, бродивших по древней Земле. Но только в реве этом звучал еще и хрип металла, и гул пустых небес, и отчаяние гигантского, брошенного хозяевами механизма… И реву этому ответил другой — такой же чуждый и потусторонний. А им обоим — третий, четвертый…
Кэн тупо уставился вдаль — туда, откуда пришли к нему эти запредельные зовы. И, потратив на это довольно много времени, увидел нечто, что окончательно повергло его в ступор. От предгорий, из тьмы, затопившей далекие отроги Седых хребтов, к «Саратоге» шли гиганты. Размерами почти не уступающие самой башне звездолета, высящейся на сотни метров над тоскливой панорамой приполярного пейзажа. Уродливые, даже не пытающиеся походить на человеческие существа и все-таки поразительно напоминающие их!
Они не торопились, но надвигались неуклонно. Как и полагается надвигаться кошмару. Кэн смотрел на них, словно приговоренный, уверенный в своей участи. Сделав свое доброе дело — придав ему безумного куража, толкнувшего Кэна на битву с Нелюдью, притаившейся на борту «Саратоги», — спиртное брало теперь с него свою плату. Чудовищная усталость навалилась на него. Усталость и безразличие.
Все оказалось напрасным: и побоище на орбите, и сумасшедшая посадка на неизвестную скалистую равнину, и сражение в тесноте лабиринта корабельных отсеков, и вообще — все… Потому что пришли Големы. Мегароботы Древних Империй.
Значит, все-таки кто-то завез их сюда — на Чур — Големов Джея… Кэн слышал о таком: будто бы существуют специалисты этого дела — сталкеры Джея. В напичканных системами вооружения, уцелевшими со времен тысячелетней давности сражений Древних Империй, дебрях Внутренних Пространств этого странного Мира этот рисковый народ отлавливал, приручал и умудрялся даже (по частям, что ли) переправлять заказчикам в другие Миры уникальные по своим боевым качествам образцы боевой техники Сгинувших Царств. Теперь Кэн видел своими глазами, что среди таких заказчиков был не один только Кривой Император Харура. Заказчиком мегароботов была еще и Нелюдь Чура.
Впрочем, размышлениям о траффике оружия между Мирами Обитаемого Космоса предаваться не приходилось. Кэн им и не предавался. Он был слишком перепуган для того, чтобы размышлять хоть о чем- то. Одна только мысль неустанно циркулировала в его мозгу: «Финита ля комедия… Финита…»
Кэн, конечно, не сошел бы за специалиста по мегароботам, но все-таки он был достаточно сведущ в такого рода материях, чтобы прекрасно понимать, что против вооружения Големов хлипкая силовая защита пассажирского лайнера не потянет.
Оставалось одно: предпринять немедленную попытку стартовать. Попытку вполне безнадежную, пассажирский лайнер на старте — штука еще куда более уязвимая, чем он же, стоящий среди бела поля под защитой силового поля. Готовая мишень для любого вида оружия — лазерного, протонного, плазменного…
И тем не менее Кэн заставил себя преодолеть навалившуюся на него апатию и начал неуклюже, нервно дергаясь, не попадая пальцами в нужные клавиши, запускать программу экстренного старта.
Снова рев древних чудищ заполнил пространство равнины. Кэн поднял глаза на экран и понял, что уже поздно. Поздно предпринимать хоть что-либо. Големы были слишком близко. Нетерпеливое шевеление стало заметно в рядах призрачных уродов, сгрудившихся по периметру, очерченному силовым полем корабля.
«Н-ну, ладно! — пробормотал он сквозь зубы. — Ну, я вам, с-суки, бучу отчебучу!!!»
Программу экстренного старта он послал к черту. Теперь Кэн сосредоточился на другом программном блоке, на святая святых программного обеспечения «Саратоги» — системе контроля реактора. Тут ему пришлось нелегко, но школа Космофлота сказывалась: задуманное мало-помалу удавалось. Он почти укладывался в остающееся ему время. Только один раз отвлекся от дела, когда к реву Големов и взвизгам Нелюди добавился новый звук — знакомый, тяжелый и ноющий звук плохо отрегулированных движков тяжелых глайдеров повис над равниной, все приближаясь и усиливаясь.
Кэн поднял глаза на экран и криво усмехнулся — с юга к «Саратоге» неслась выстроенная боевым «откосом» тройка штурмовых глайдеров времен последних войн Империи. «Подкрепление этой шобле поспело, — хмуро констатировал он. — Как мухи на дерьмо слетелись… Ну что же, будет вам дерьмо. Мало не покажется!»
И снова забарабанил по клавишам. Успел.
Снял все блокировки и заменил программу контроля реактора на свой, наскоро состряпанный суррогат. Запустил контрольный прогон, откинулся в кресле, снова заставил себя посмотреть на экран…
И — чуть не ослеп!
Если бы не ограниченная пропускная возможность сенсоров и экрана, ослеп бы точно. Над равниной прошлась молния плазменного заряда. Еще и еще… В призрачном, трепещущем свете рельефно обрисовались склоны немыслимо далеких хребтов.
И грянул гром.
Тот из Големов, что был ближе всего к кораблю, превратился в столб светлого огня. Небо, словно подброшенное потоками ослепительного света, ушло вверх. Стало бездонной пропастью, наполненной пламенем. Гневными, огненными облаками. «Саратогу» качнуло. Взвыли моторы гидропривода домкратов опорной системы, не давая башне корабля рухнуть под ударом взрывных волн. Пол тяжело завибрировал под ногами.
Второй и третий Големы исходили в небо ясным, неземным огнем. А тяжелые плазменные пушки боевых глайдеров посылали новые и новые заряды — туда, в уже невидимого Кэну противника.
«Да что ж это они — своих мочат?!» — с остолбенелым недоумением думал он, машинально прикрывая голову, на которую, казалось, вот-вот посыплются раскаленные обломки металлокерамики.
А потом все кончилось. И тишина вернулась с потревоженных небес. Она всегда приходит в конце — тишина…
Только догорали — странным, бездымным огнем — шесть костров, которыми стали всесильные еще несколько минут назад Големы. И медленно остывал, меняя сочащийся из него свет с оранжевого на алый, потом на темно-бордовый, один из глайдеров, «проглотивший» все-таки ответный заряд — напоследок — от кого-то из мегароботов. Корпус машины был вспучен, снесенная напрочь башня, постепенно остывая, косо торчала из грунта метрах в двадцати поодаль.
Ребятам не повезло.
А Нелюдь исчезла. Кэн так и не понял — сквозь землю ли канул этот парад уродов, по воздуху ли унесся, или просто исчез из его замороченного гипнополем воображения, как страшный, предутренний сон… С Нелюдью, говорят, всегда так…
А от двух уцелевших машин в свете прожекторов, не торопясь и сигналя руками «я свой!», шли к «Саратоге» люди… Не совсем похожие на привычных взгляду Кэна людей, смахивающих на одичавших эльфов. Кто во что одетые. Они смахивали на кого-то, уже хорошо знакомого Кэну — на Гана с Фором… Люди Чура? Но Кэн хорошо это знал, те не расстаются со своими хвалеными Мечами. А у этих Мечей не было. Разное виднелось в их руках и болталось у них на ремнях — бластеры, разрядники, реактивные
