Аскольд хмыкнул. Ему не жаль было «стрекозы», но поторговаться — святое дело. Так и сколотил капиталец; зернышко к зернышку. Зато теперь может клевать их, пока не опустится сам собой с двадцать третьего этажа на первый. Эдакий амбарище!.. Хотя, если прорвет где, таким потоком главаря может вынести на улицу и дальше — до ближнего оврага.
— Что-нибудь прояснилось? — полюбопытствовал он. — Наверняка ж ты поплавал вчера по Океану.
Общаться со мной Аскольд предпочитал без свидетелей. Мало ли, чего я опять выкину, — придется реагировать. Вообще я стараюсь не нарываться, но кто поручится, что мне не попадет вожжа под хвост? Или что меня муха не укусит. (А я виноват, что они тут летают!)
— Немного, — ответил я. — Слухи, сплетни, статистика… Странная, однако.
— Мистика не проглядывает?
В его ухмылке что-то изменилось, будто возникла натужность. А ведь сейчас он не шутит!
— Это последнее, во что поверю, — ответил я. — Когда не останется других версий.
— Ну-ну, — сказал Аскольд небрежно. — Главное: не затяни следствие.
Я посмотрел на него внимательней, спросил:
— Ты в церкви-то давно не был? Или крестик у тебя для блезиру? Православие, чтоб ты знал, отвергает суеверия.
— Как и коммунисты, — хмыкнул он. — Правда, суеверия от этих заклинаний не исчезают. Может, и есть где корни?
— В психике, — ответил я. — Прежде всего. Слабые умы легче впадают в ересь. И крайности им больше свойственны.
— Ты что, тоже заделался верующим? — удивился Аскольд. — И куда подался: в христианство, мусельство, буддизм?
— По мне, так и все конфессии — ересь. Бледные подобия истины. Но большинству-то они годятся — все лучше, чем безверие.
— Ты сказал: «прежде всего», — напомнил он. — Что еще?
— Непознанное. Конечно, его хватает. Но куда чаще за чудеса выдают собственные глюки. Мало ли чокнутых вокруг!.. А я поверю в чудо, когда пощупаю сам. Пока что мне на это не везло.
— Все когда-нибудь кончается, — заметил главарь. — Включая твое везение.
На секунду мне стало зябко: по-моему, он намекал на что-то. Уж эти ревнивцы! Впрочем, сперва дело. А все разборки оставим на потом.
— У тебя больше нет вопросов? — спросил я. — И у меня. Так я пойду?
— С вопросами у нас перепроизводство, — сказал Аскольд, наливая себе и мне по рюмочке «Наполеона». — Затоваренность. Вот отвечать некому.
В задумчивости он глянул вдаль, окидывая окрестности орлиным взором. Машинально я тоже покосился на окно, но куда с большим скепсисом. Здешняя-то высотка господствовала, и бронестекла к месту, — но не слишком ли на виду? При желании можно достать любого орла, хотя б и ракетой.
А вслух сказал:
— Заведи визиря, как принято на Востоке. Уж он тебе напоет!
— Но у нас Запад.
— Ты уверен? Тогда обзаведись командой экспертов. Если сумеешь набрать приличных спецов…
— Восток-то — дешевле.
— Да где найдешь такого универсала? И не оказался бы он слишком ушлым для тебя… С командой-то совладать легче.
Аскольд самоуверенно ощерился: ну, это положим, — вдруг спросил:
— Как достигают настоящего богатства — а, Род? Ведь бродят где-то бешеные бабки, дожидаются охотников!.. Как угодить в такой заповедник?
У него всегда была тяга к браконьерству, да и сейчас жил как в лесу. Но в нынешних делах дошел, видно, до насыщения.
— Все ищешь золотое дно? — хмыкнул я. — Наследство, ископаемые, спекуляции… Здесь с этим туго, насколько знаю. Артист из тебя хреновый, как и режиссер. Влезать в наркоту или работорговлю — слишком ты на виду.
Мне показалось, при упоминании артистов на лице главаря что-то дрогнуло. Уж не задумал и он податься в шоу-бизнес? Дело-то прибыльное — при наличии свежих дарований.
— И что остается?
— Идеи. Кто подбрасывает людям действительно стоящую вещь, тот на коне.
— Компы, да? — спросил Аскольд. — Авто, ракеты, транзисторы… А что станет следующим?
— Если б я знал!.. Думаешь, сидел бы тут?
— Надо, надо рыть! А вдруг подфартит нам?
— Хочешь сказать — мне? — проворчал я, но главарь сделал вид, что не услышал. (Тоже, между прочим, умение.)
— Мы ведь с тобой нищие, Шатун, — сказал он. — В сравнении с мировыми зубрами. Ты больше, я меньше.
— По-моему, твоя нищета — внутри. А там ее ничем не насытишь.
Очередная моя сентенция прозвучала двусмысленно: это ж какая нищета имелась в виду — не духа ли? Прищурясь, Аскольд глянул на меня, и оживление на его лице потухло.
— Ну, я свободен? — сейчас же спросил я. — Свободен наконец?
— Что не пьешь? Классное пойло.
— На работе не пьют.
— И девок не потребляют, да? — фыркнул он. — Небось и не куришь?
— И не колюсь. Еще что интересует?
— Завтра жду с отчетом, — сказал главарь. — Вообще, наведывайся чаще. Это не тот случай, когда важен только финал.
— Ну да, вдруг сгину на дистанции — вместе со всем тем, что успел раскопать, — подтвердил я сочувственно. — Это ж какие убытки!
Аскольд осклабился и кивнул на дверь: мол, отпускаю — пока. Гуляй, Родя!
После залитого светом высотника я заскочил в тренажерник, притулившийся в сумеречном сыром подвале, где у меня тоже хватало знакомцев, и переговорил с теми, кого застал там, — включая тренера, которого по старой памяти подпитывал сведениями, почерпнутыми в Океане. Кто имел средства, давно обзавелись собственным оборудованием, но остальные по-прежнему теснились в таких вот «качалках». За малым исключениям, все тут готовили себя к борцовым турнирам, где можно подняться в иное сословие, заделаться крутарем. Схватки проводились без разделения на веса, а потому без солидной мускулатуры туда лучше не соваться.
В следующем этапе упор делался на фехтовании. Вот тут из габаритных качков выкристаллизовывались мастера, умевшие обращаться с заточенной сталью и не стеснявшиеся пускать ее в ход. В эту элиту войти куда сложней. И много опасней, ибо неудачная попытка может стоить жизни.
Но обо всех этих игрищах лучше забыть, когда начинается пальба. Я вообще плохо понимаю, зачем наворочали такие сложности, если самый хилый стрелок может играючи завалить любого мечника. То ли ребятки увлеклись соревновательным духом в ущерб здравому смыслу, то ли впрямь задались целью вывести породу, отличную от прочих. Или ставка делалась на доспехи, которые не пробить обычной пулей? Но система-то сложилась раньше, чем они появились. Что-то не замечал я у крутарей дара предвидения!
Из тренажерника я отправился прямиком в порт, один из главных стержней городской жизни, вокруг которого крутилось много всего. Забросив «болид» на платную стоянку, отправился слоняться по окрестностям, и сам не очень представляя, что ищу. Заправляли тут Портовые Крысы (не путать с Крысятами-ползунами), то бишь докеры, сплотившиеся то ли в гильдию, то ли в братство. Настоящей Семьи из них не получилось: слишком разношерстная публика, — однако таких здоровяков и горлопанов поискать, а решимостью они могли дать фору любым бандитам.
