— Ясно, — кивнул Вадим. — И на краю пропасти продолжается грызня?
Воображенец только повел плечом.
— А чем вы занимаетесь — вообще? — снова спросил Вадим и сам же принялся перечислять: — Копите сведения, проводите анализ, разбрасываете листовки, взрываете мосты, кромсаете женщин на улицах… Что?
— Вадичек, не гони волну! — вяло вступился Тим. — Чего напал? Мы делаем что можем.
— Так я и хочу понять, чего вы можете, кроме как ворчать по кухням да саботажничать на службе, — последним, впрочем, сейчас заняты все… Ах да, еще вы обмениваетесь рукописями!
— А вам бы хотелось, чтоб мы вышли на баррикады? — поинтересовался Юстиан. — И свергли ненавистный режим, так?
— Да не выйдете вы — даже если бы в этом был толк, — отмахнулся Вадим. — Вы умеете только клеймить и брезговать, иначе не утвердиться. И собрали вокруг себя пугливых спецов-белоручек, до сих пор валяющих дурака за счет государства, либо оставшихся не у дел управленцев, привыкших загребать жар чужими руками… Я не прав?
— Вряд ли такие определения сохраняют смысл, — возразил гость. — Что толку вспоминать старые клише и навешивать прежние ярлыки?
— Но люди-то, носители ярлыков, остались теми же! Или, по-вашему, они не захотят воссоздать прежние порядки, при которых так благоденствовали?
— Давайте сначала избавимся от нынешних, — предложил Юстиан. — Ибо сейчас «везде у нас дорога» только глупцам, а таких, будьте уверены, мы к себе не пускаем. У вас неприязнь к бывшим аппаратчикам? У меня тоже, но ведь и среди них есть умные люди. Что до порядочности, то как ее проверишь?
— Однако крутарей у вас не приемлют. Неужто теперешние бандиты настолько хуже тогдашних чинодралов? Какая разница, кто нас грабит: криминалы или «слуги народа»? Важен масштаб грабежа. Или вы опасаетесь их силы: как бы потом, при дележке, крутари не оттяпали кусок пожирней?
— А что помешает им слопать все? На то они и бандиты, чтоб не стеснять себя в средствах.
— Да уж, конечно, не божьи коровки!.. Но если выбирать между одной бандой и многими, лично я предпочту второе, ибо нет хуже монополии — особенно в политике.
Спохватившись, Вадим подлил гостям чая.
— Послушайте, Юстиан, — снова заговорил он. — Ну хорошо, я готов признать, что вокруг вас сплотились люди неглупые и умелые, а лично к вам я отношусь даже с симпатией. Вы сами и многие у вас наверняка знаете больше меня. Так неужели вы не видите, что поздно рядиться и колебаться, поздно даже бояться, ибо самое страшное — что грядет, что уже на подходе, пока вы договариваетесь и делите портфели. Вам не надоели эти игры?
— Если признаете, что мы знаем больше, — поинтересовался Юстиан, — отчего так уверены в своей правоте?
— Потому что имел случай в ней убедиться. Чтобы правильно решить задачу, не обязательно знать все — довольно некоего минимума. Сколько раз бывало, начиная со школы, когда лобастые очкарики, пространно рассуждавшие на элитные темы и сыпавшие неведомыми мне терминами, оставались у меня за спиной, как только дело доходило до решения задач — все равно каких: по алгебре, психиатрии, социологии…
— Стало быть, вы интуитивист? — улыбаясь, спросил Юстиан.
— Вам обязательно навесить ярлык? А что такое интуиция, вы определили? Может, я предвижу будущее — это ясновидение или интуиция? Хорошая штука теория, нужная, даже необходимая, однако рано или поздно приходится браться за дело. А кто за вас станет марать руки — я, что ли?
— А разве нет?
— Ну и я, конечно, — без энтузиазма согласился Вадим. — Только много ли я осилю — один? Не Тима же запрягать: от него больше трескотни?
— Но-но! — встрепенулся помянутый. — Кто бы говорил!..
— Ага, проснулся, — ухмыльнулся Вадим. — Чего отмалчиваешься? Или по-прежнему не смеешь прекословить начальству?
— Хотите знать, чем мы занимаемся? — спросил Юстиан. — Кое-что вы уже видели.
— Секта воображенцев?
— Это лишь одна из полулегальных форм нашей деятельности — то, что впрямую не запрещено. Мы пытаемся дать людям альтернативу — хотя бы в сфере развлечений. Понятно, рукописи не расходятся широко — однако надо же поддерживать огонек хоть как-то? Книги сохранились сейчас у немногих, сами знаете, — он кивнул на полки, — да и сколько можно их перечитывать?
— Ну, здорово! — хмыкнул Вадим. — Альтернативное развлечение как форма революционной борьбы. Есть чем гордиться.
— А вы не задумывались, почему на развитом Западе, где между творцами и поклонниками не стоит государство, первые нередко становятся мультимиллионерами?
— Ну как же: от зависти чего не передумаешь!..
— Человек так устроен, что потребность в зрелище стоит в нем едва не следом за голодом, — за избавление от скуки он готов щедро платить.
— Если найдется чем, — вставил Вадим. — Или если не вмешается государство, на безрыбье подсунув гнилой, зато идеологически выдержанный товар. И куда деваться тогда?
— Ну, при мне державу крыть не обязательно. — Вадиму вспомнились слова Юльки. — С этим я и сам справляюсь — худо-бедно.
— Конечно, наши потуги — капли в море, однако и капли долбят камень.
— Только не в самом море, — возразил Вадим. — А сами вы смотрите тивишник?
— Боже упаси! И никто из наших. Если хотите, это непременное условие.
— Из-за пластиковых вставок?
— Из-за них тоже. Уже набрана немалая статистика, и тенденции обозначились явственно: под влиянием Студийных программ люди деградируют с катастрофической быстротой. Этого не объяснить обычной массированной пропагандой — это сродни гипновнушению, только еще сильней и куда прочнее. На удивление быстро население города превращается в покорное стадо.
— А люди — в баранов? — спросил Вадим. — Помните заклятие Цирцеи?
— Вроде того, — кивнул Юстиан. — Только там, по-моему, фигурировали свиньи.
— Еще круче… Кстати, крутари почти не смотрят тивишных программ. По вечерам у них самая суета, и других развлечений хватает.
— Зато все они потребляют «химию» — без этого не выжить. А знаете, откуда она вышла?
— Из Института?
— Скорее всего. А если так, какой в этом прок властям? Не может ли «химия» оказаться еще одним арканом, наброшенным на общество?
А если так, при чем здесь Шершни? — подумал Вадим. «Это — жжжжжж — неспроста!» Оч-чень занятно…
— Во всяком случае, люди звереют как от тивишников, так и от «химии», — подтвердил он, — только по-разному. А зверьем управлять проще, даже и буйным. Между прочим, что вы знаете про «воронов»?
После секундного недоумения Юстиан усмехнулся:
— И вам пришла на ум эта аналогия? Увы, известно немного. Забирают только спецов, но без видимой системы и не самых беспокойных, как вытворяли сталинские «воронки». Так что это мало походит на репрессоров — если допустить, будто они втихаря, под покровом ночи, закручивают гайки. Правда, все пропавшие, насколько известно, не смотрели ТВ. Но это характеризует скорее уровень их интеллекта, чем нелояльности.
— Разве это не связано?
— Не напрямую, скажем так. Необходимое, но не достаточное условие. В любом случае, такие мозги разумнее использовать, нежели уничтожать.
— Для этого, как минимум, требуется упомянутая вами разумность.
