подергал задремавшего Жофрея за свисающий хвост. — А что будет, когда шакалы станут сбиваться в стаи? Впрочем, вряд ли им это позволят, — спохватился он. — У них другое предназначение: стадное, — кого-то ведь надо доить? А в сторожа определят нынешних волков.
— Крутарей, что ли?
— Может, их, — согласился Вадим. — А может, они сами накопят силенок и подомнут управителей. К твоему сведению, эти ребята прекрасно знают, чего хотят, и умеют своего добиваться — в отличие от спецов. Только сперва они разберутся между собой — а похоже, у наших крутарей слишком много гонора и азарта, чтобы договориться мирно. В Чикаго бы это еще прошло, но не у нас.
— Все-таки с чего ты начнешь? — спросил Тим.
— Как раз с убийств. Помимо прочего они могут вывести на куда более масштабные вещи.
— А самих мясорубок тебе недостаточно?
— Я понимаю: ужасна каждая смерть; — ответил Вадим. — Но даже тут уместны сравнения, хотя бы количественные. Сейчас не до эмоций — нужен беспристрастный анализ этого кошмара. А для анализа мне не хватает данных. Не знаешь, через кого можно разжиться? Наверно, это не так и трудно: вряд ли такая информация засекречена.
— Как понимаю, ты делаешь заказ?
— Только не надо интересоваться оплатой — хватит с меня крутарей!
— Ага, хлебнул! — позлорадствовал Тим. — Не боись, здесь возьмут не звонкой монетой, даже не камушками — натурой. В смысле: тебе — данные, с тебя — выводы. Подходит? Отчитываться будешь каждый вечер. А я стану к тебе наведываться, благо к этому привыкли.
Вадим поглядел на него со снисходительной усмешкой.
— Мне это нравится! — сказал он. — Уже требуешь с меня отчета. Давно не командовал — соскучился? Хоть маленький, да начальник!
— А вот роста касаться не будем, — отшутился малыш, все же смутясь. — Рад, что вымахал, да?
— Запомни, Тимка, если еще не понял: ни в какие организации я входить не собираюсь — я вне любых стай, даже самых возвышенных!.. И что за компашка у вас, если даже за неумеху вроде меня хватаетесь, точно за соломинку? Наверно, сплошные теоретики?
— По-твоему, мы должны объявить набор боевиков? — огрызнулся Тим. — Так они либо в крутари, либо в репрессоры подались — вот там есть где развернуться и чего наварить!.. К нам-то зачем идти?
— А у самих, что ли, кишка тонка? Да уж, это не салонные игры — тут правила жестче. Не пожалели бы, что ввязались.
— Как будто у нас есть выбор!
— И мне выбирать особенно не из кого, — согласился Вадим. — Сойдет за неимением.
— Ну спасибо.
— Да подавись!
Оба одновременно ухмыльнулись, расслабились и наконец приступили к чаепитию. Немедленно пробудившись, Жофрей спустился Вадиму на колени и стал из-под его руки деликатно принюхиваться к пирожному, интересуясь: чем это угощаются тут — без него.
— Ты-то при чем? — проворчал Вадим, однако сунул коту немного крема на пальце. — На, дурачок, травись.
Тот осторожно лизнул, затем неожиданно смахнул все, щекоча палец шершавым розовым язычком.
— Ишь ты — удивился Вадим и порцию повторил. Сметя и это, котейка удовлетворился и снова заснул, теперь у хозяина на коленях. Наверно, Жофрей решил лечиться от побоев сном, а также усиленным питанием.
— Что, Юльку с тех пор не видел? — небрежно спросил Тим, прихлебывая душистый чай.
— Козел старый, — сказал Вадим, — все-таки раскатал губу!.. Нет, даже на тренинг не явилась.
— Что ли и мне заняться? — предположил Тим, задумчиво трогая себя за пузико. — Внутри я — Аполлон!
— Да уж никак не Сократ. Думаешь, там мало Аполлонов?
— Так ведь я ж еще и забавный! Женщины это любят. — Тим вздохнул и добавил: — Как правило.
— Что, очкарик, влип? — позлорадствовал Вадим. — Не все ж тебе сердца разбивать — походи и сам с разбитым.
— Хорошо быть молодым — а, Вадька? Ты-то как огурчик.
— Хорошо быть здоровым. И умным.
— И красивым, — подхватил Тим. — И сильным. И богатым… Ничего не пропустил? — Он снова вздохнул. — Между прочим, что за чай? — спросил вдруг. — Совершенно необычный букет — никак не угадаю сорт. — Тим мнил себя знатоком чая, а впрочем, действительно разбирался в этом неплохо. — Хотя заваривать не умеешь, — добавил он мстительно. — Учишь тебя, учишь!..
— Из потусторонней травки, — объяснил Вадим и усмехнулся: — В самом деле, я не шучу. Кстати, можешь прихватить щепотку — твоим теоретикам на исследование. Не все ж им задания раздавать.
— Тебе, пожалуй, раздашь: где сядешь, там и слезешь… Кстати, не слыхал? — сказал Тим неожиданно. — Гога пропал.
— Гога? — вскинулся Вадим. — А черт!.. Откуда знаешь?
— Да уж знаю. На работу не вышел, в общаге никаких следов. Все как обычно.
— А семья?
— Говорят, он отправил своих погостить к жениному дяде, в глухомань. Теперь вряд ли вернутся.
— Сужается круг, а? — спросил Вадим мрачно. — И кто их только наводит!.. Не пора ль и тебе, Тимушка, менять дислокацию?
— Кому я сдался, господи!..
— Ах, Гога, Гога… Как он-то влетел? Ведь просчитывал на десять шагов.
— Может, просто слинял под шумок? — предположил Тим. — А придет время — снова всплывет?
— Дай-то бог.
Тим скоро ушел, умяв две трети пирожных и основательно приложившись к печенью. С собой унес дискетку, а также образцы чужеродной травы и осколки звериного панциря, отщепленные пулеметом Гризли. Черт знает, может, в той странной компании сыщется хотя бы один приличный биолог? И химик. Конечно, и хороший психолог не помешает. А социологи, экономисты? Господи, отпусти меня на волю!.. Что там сегодня по ТВ?
Итак, что имеем? — размышлял Вадим, механически перекладывая стопки белья со шкафных полок на диван. Странности все прибывают — чем дальше, тем быстрей. Причем неизвестно, где их больше: снаружи или внутри. Или это связано? Ну вот чем, к примеру, располагаю я?
Во-первых, идеально настроенной и сбалансированной нерво-системой, вдобавок подкрепленной разросшимся мысле-полем (которому отчего-то тесно в рамках мозга — в отличие от нормальных сознаний).
Это еще не внепространственные закоротки, однако реакцию ускоряет едва не вдвое. К тому ж любые подсмотренные движения я усваиваю сразу и накрепко, будто переписываю из чужой памяти, — с помощью того же мысле-поля.
Во-вторых, подправленным омоложенным телом, абсолютно здоровым и способным к регенерации — невиданно быстрой, точно у вампиров. При этом к крови меня не тянет, а садизм душу не греет, как полагалось бы.
В-третьих, странной способностью к озарениям: будто время от времени я углубляюсь душой настолько, что ощущаю Абсолютное Знание. Информационные поля, чтоб им…
В-четвертых, очень похоже, мысле-облако расплывается не только на три измерения, но и во времени — так, что я уже способен проницать будущее, пусть и на чуть. Ах, Эва, Эва, ненаглядная моя
