– Нет, Петр. Я считаю, что молодежи гораздо важнее знакомиться с трудами Аполлинария. Поэтому бери и читай сколько хочешь. Только храни как зеницу ока. Это у меня единственный экземпляр.
– Конечно, Наталья Владимировна! – заверил ее Петька.
Впрочем, Коврова-Водкина и без того доверяла Миронову-младшему. Когда-то она водила дружбу с его ныне покойными дедушкой и бабушкой. А Петькиного отца, Валерия Петровича, катала в коляске и до сих пор называла его не иначе, как «чудным ребенком Валерочкой». Хотя этот «ребенок» уже разменял пятый десяток и был главой достаточно крупной фирмы.
– А Павлу Потаповичу я пока дам другую книгу Аполлинария, – сказала Наталья Владимировна. – Пусть почитает, старый шалун, – вдруг кокетливо добавила она.
Ребята уже собирались попрощаться, когда в дверь гостиной, подняв изрядный сквозняк, пулей влетела Филимоновна.
– Показывай, что взял! – Рука домработницы потянулась к Петьке.
– Да вот, книгу, – растерялся тот.
– Клади на место! – потребовала Филимоновна.
– Сколько раз мне еще повторять? – раздраженно крикнула Коврова-Водкина. – Никакого теста! Мне мучное противопоказано!
– Подожди, Владимировна, со своим тестом, – отмахнулась Филимоновна. – Речь идет о твоем имуществе.
– О каком еще имуществе? – продолжала грозно взирать на нее Коврова-Водкина.
– Зачем книгу бесценную отдала? – спросила Филимоновна. – Они унесут, и с концами.
– С этими юнцами я как-нибудь разберусь без вашего совета! – Наталью Владимировну все сильнее охватывал праведный гнев.
– Да я тебе не о том твержу! – разъярилась в свою очередь Филимоновна. – Потеряют они твою книгу! И потерпишь крупный убыток!
Наталья Владимировна явно все расслышала. И немедленно заявила:
– В этом доме хозяйка, между прочим, я. И вольна распоряжаться своим имуществом как хочу! Идите, друзья мои, и наслаждайтесь, – напутствовала она четверых визитеров, словно полководец перед решающим сражением.
– До свидания, Наталья Владимировна! – поспешили на улицу члены тайного «Братства».
Вслед им донеслось обиженное восклицание Филимоновны:
– Да мне-то, Владимировна, в конце концов, что? Хоть всю дачу свою спали вместе со своим достоянием! Мне плевать!
И друзья услышали, как оглушительно хлопнула дверь. Хорошо, что они уже были на улице, и никто не мешал им дать волю смеху.
– Говорю же, дурдом, – покрутил пальцем возле виска Дима.
Петька, не отвечая, разглядывал книгу Аполлона Парнасского. Она носила сколь длинное, столь и запутанное название: «Призраки среди людей, или Трансцендентальная данность нашей реальной жизни».
– Че-его? – уставился на обложку Дима.
В школе надо лучше учиться, Димочка, – не замедлила с колкостью Маша. – Тогда будешь понимать умные слова.
– Отвяжись от меня со своей школой! – заорал на всю улицу брат. – Лучше пусть Петька мне объяснит, на фиг он взял эту лабуду?
– Лабуду? – Петька уже полностью углубился в труд Аполлона Парнасского. – Нет, – с отсутствующим видом продолжал он. – Это не лабуда. Здесь очень детально исследуется поведение призраков.
– А-а! – заорала вдруг Настя, ибо коренастый и достаточно упитанный Петька, продолжая читать, наступил ей на ногу.
– Глядите-ка! – Машу охватил восторг. – У нашего Терминатора появился ученик!
– Извини, – Петька был очень смущен.
– Вот, вот, – скорбно покачал головой Дима. – Сейчас ты Настьке на ногу наступил. А еще немного Парнасского почитаешь, так он, чего доброго, сам к тебе ночью явится вместе с пачкой собственных призрачных фотографий в молодые годы.
– Где он как две капли воды похож на Тома Круза! – звонко расхохоталась Настя.
– Я на вашем месте лучше поторопился бы к шалашу, – недовольно глянул на друзей Петька. – Книга, по-моему, интересная. Но на ходу я в ней разобраться не в состоянии.
Все поспешили к даче Мироновых. Едва оказавшись в штаб-квартире тайного «Братства», Командор, как следует протерев очки, раскрыл труд Парнасского на первой странице и принялся с выражением читать вслух:
«Введение. Призрак как данная мистическая субстанция имеет тенденцию возникновения с относительно постоянной константой. Эта константа в ее метафизическом значении тем более очевидна, что призрак, или фата моргана, проявляет свои основные (и относительно закономерные) свойства полной или частичной материализации в зрительном восприятии нашего глаза во всей совокупности своих индивидуально-нравственных качеств. В этом свете…»
– Ты что, издеваешься? – заорал Дима.
– Говорю же, лучше учись в школе! – захохотала Маша.
– Только попробуй сказать, что в школе все это проходят! – сжал кулаки брат.
– К сожалению, не проходят, – покачал головой Петька. – Иначе я бы куда больше понял.
– Больше? – переспросил Дима. – Да у этого Парнасского вообще ничего понять невозможно.
– Лично я, кажется, уже уловил общую суть, – отозвался Петька, однако его слова прозвучали не очень уверенно.
– Кажется или уловил? – немедленно осведомился Дима.
– И какая же, интересно, у нас получилась суть? – с самым что ни на есть издевательским видом спросила Маша.
– Ну-у… – протянул Командор. – Аполлон Парнасский, похоже, говорит о призраках, которые являются живым людям.
– А что, есть призраки, которые являются мертвым людям? – скривила губы в усмешке Маша.
– Слушайте, долго вы еще надо мной будете издеваться! – обиделся Командор. – Я, видите ли, стараюсь! Вслух им читаю! Можно сказать, чуть язык не сломал…
– Ломай не ломай, все равно мимо тазика, – вклинился Дима.
– А, по-моему, – очень серьезно проговорила Настя, – надо сначала немного сойти с ума, как Коврова-Водкина. И только тогда нам станет понятен текст Аполлона Парнасского.
– Насчет этого, Настасья, можешь не беспокоиться! – весело заявил Дима. – Если Петька дочитает нам эту книгу до конца, то крыша поедет у всех.
– А я вам больше читать вслух не буду, – отозвался Петька. – Мне нужно разобраться с этим трудом один на один.
И он кинул очень красноречивый взгляд на творение Аполлона Парнасского.
– Наверное, это правильно, – легко согласился Дима. – По крайней мере, хоть кто-то из нас останется нормальным.
– Очень дипломатично сказано, – фыркнула Маша.
– При-иветик! – раздался у входа в шалаш пронзительный голос.
– Люська, – с трагическим видом прошептал Дима.
В следующее мгновение в шалаш просунулось остроносое личико с близко посаженными серыми глазками.
В шалаше повисла напряженная тишина. Люська Кузнецова была ровесницей членов тайного «Братства», однако отличалась от них столь склочным нравом, что общение с ней каждый раз заканчивалось шумными скандалами, в которые Люська втягивала всех родителей, а также бабушек и дедушек. Тем не менее, выждав какое-то время, она снова пыталась завязать дружеские отношения с Петькой, Димой, Машей и Настей.
