— Мои доходы вас не касаются, Петер, — с некоторым раздражением ответила Эльза. — И давай закроем эту тему.
— Как пожелаете, фрейлен, — насмешливо подмигнул ей кавалер.
— Перестань паясничать, — грубовато оборвала она его. — Иначе я обижусь и дальше пойду сама.
— О, прошу прощения, сударыня, я только хотел сказать, что если бы мы договорились заранее о нарядах, то и я постарался бы не ударить в грязь лицом, — тут же пошел на попятную Петр. За два года он успел здорово привязаться к девушке, хотя окончательного выбора для себя пока не сделал. — А для променада по аллеям Александровского сада и вокруг Манежа сойдет и моя студенческая форма.
— Ты абсолютно прав, — сменив гнев на милость и пристраиваясь рядом, согласилась девушка. — Но сегодня днем ко мне наезжал мой дальний родственник, он подарил мне два билета в театр на Неглинной.
— И ты не могла меня предупредить? — не удержался от восклицания студент.
— Майн готт, ты меня все больше удивляешь. Каким образом?
Петр сбил фуражку на затылок, взлохматил светло-русый чуб и, не найдя ответа на заданный вопрос, перевел разговор на театральную тему:
— И что же мы сможем увидеть на этот раз? Надеюсь, это не скучный французский театр и не приевшаяся пьеса англичанина Шекспира с мрачным Отелло и беззащитной Дездемоной, которую мы успели просмотреть уже несколько раз.
— Сегодня там показывают венецианский карнавал масок, — с улыбкой взглянув на собеседника, сообщила девушка. — Какие на актерах красивые одежды, как прекрасно они поют! Но у нас еще есть время прогуляться вокруг Кремля.
— Согласен, — кивнул Петр. — Тем более что мне надо кое о чем с тобой посоветоваться.
Молодые люди вышли на Садовую, не спеша прошлись до Красных ворот, от которых до Сухаревской башни было рукой подать. Повернув обратно, они перебежали перед ухарями-извозчиками на Басманную, миновали несколько переулков, вошли в один из них и через несколько минут очутились на Тверском бульваре, заполненном народом.
Все это время Петр с девушкой говорили ни о чем, но как только они ступили на притертые булыжники бульвара, он прижал ее локоть к своему боку и поведал о недавнем разговоре в кабинете ректора университета.
— Ты сказал, что господин ректор дал тебе месяц на размышления? — переспросила Эльза. — И как же ты решил использовать это время?
— Я хотел бы вместе с тобой съездить на родину. Мои родители уже прислали с оказией письмо, они приглашают нас с тобой в гости, — Петр пожал плечами, придерживая шаг в ожидании ответа.
— А дальше? — с интересом воззрилась на него девушка.
— Не знаю. Если честно, не хочется мне проходить эти голландские университеты. Панталоны, деревянные башмаки, вечное учение…
— Твоя душа требует свободного полета? — иронически поджала губы спутница.
— А что в этом плохого?
— Ничего, если не считать русской лени и глупости.
— О чем ты? — не понял Петр.
Девушка внезапно свернула в какой-то переулок и побрела прочь от Тверского бульвара. Скорее всего, она почувствовала назревание скандала и решила выяснить отношения не на виду у всех.
— Мы далеко собрались? — наконец надумал спросить ее Петр.
— Сделаем еще один круг, успокоимся и пойдем в театр.
— Но я хотел бы знать, ты собираешься поехать со мной? — настаивал Петр.
— А ты не желал бы переменить тему разговора?
— А чем она тебя раздражает?
Они молча повернули на Трубную, затем пошли по направлению к Грачевке. Показались ряды домов с занавешенными окнами и раскрытыми настежь дверями, послышались звуки роялей и скрипок, перезвон гитарных струн. Все этажи зданий занимали бордели. Здесь располагались известные всей Москве номера Галашкина, Нечаева, Фальцфейна и Ечкина. В коридорах этих заведений царили Содом и Гоморра, проститутки просили угостить их лафитом или можжевеловкой, осчастливить папироской. Петр с друзьями несколько раз бывал в обществе тульских, варшавских, бристольских и гамбургских проституток с синеватым отливом щек, не скрываемым даже толстым слоем пудры, и ни разу у него с ними не получилось так весело и непринужденно, как со станичными любушками. Приторные запахи убивали в платных клиентках все женское.
Перед номерами девушка на секунду остановилась, а затем резко отвернула на одну из боковых улиц. Она, видимо, и сама не ожидала, что ноги приведут ее в этот район. Но было поздно, из раскрытых дверей заведения показалась худощавая размалеванная обитательница борделя. Она заметила парочку и громко окликнула спутницу Петра по-немецки. Из всего сказанного он разобрал только имя Эльза, заставившее девушку вздрогнуть и ускорить шаги. Окрик повторился, но так и не возымел нужного действия. Потом проститутка выругалась и направилась в обратную от них сторону.
Некоторое время Петр молча отмерял расстояние по сглаженной подошвами брусчатке, затем решился спросить:
— Эта немка, которая назвала тебя по имени, она твоя знакомая?
— Откуда мне знать, кто меня окликал, — дернула плечом Эльза. — В этом районе у меня знакомых
