— Ну-у-у, кукудза…
Звучит почти знакомо. И все же, что конкретно она имела в виду?
— А, вспомнила! Якудза!
Вот теперь лицо Эд засияло ничуть не слабее закатного солнца, а я порадовался, что успел вовремя спрятать глаза за темными стеклами очков. Цвет? Да ками с ним, с цветом! Беспечное словоизлияние постороннего в данной ситуации человека оказалось куда хуже всех возможных вынужденных изменений моей внешности.
В нашей семье было запрещено говорить о якудзе. Нет, конечно, никто не стал бы наказывать меня за это слово, случайно или намеренно произнесенное, но достаточно было и осуждающего взгляда отца, чтобы быстро научиться соблюдать неписаные правила. Причин мне никто не называл. Мама что-то знала, это точно, но в хранении секретов, особенно этого, вела себя еще строже, чем отец. Касательно же Тамико… Вот сестра — та еще трещотка! Может, именно поэтому и предпочла убраться подальше от незваного родственника?
— Какой непосредственный ребенок.
Ну да, Моргану дочурка давно уже не по средствам… Ками, о чем я только думаю?!
Голос дедушки звучал тихо и спокойно. На первый взгляд. И несминаемо, как вода. Ни одна черточка сурового лица не дрогнула, и все же мне показалось, что меня отчитали самым унизительным образом. А за что, позвольте спросить? За ребенка, который вовсе не обязан придерживаться всех этих традиционных заморочек?
— Рад приветствовать вас, Ишикава-сан!
Я изобразил поклон. Как сумел: практики-то никакой, можно сказать, с ранней юности не было. Видимо, сумел плохо, потому что мои старания были отмечены странным звуком, похожим на фырканье. Или сморкание. Наверное, надо было сложиться пополам, как того требовал этикет, но чем ниже опускалась моя голова, тем больше в ней, да и во всем теле возникало напоминаний об утреннем сотрясении. И, нагнись я еще ниже, мог бы попросту не удержаться на ногах.
— Желаете проследовать в резиденцию?
Он прошел мимо меня к распахнутой двери лимузина, так и не произнеся больше ни слова. Телохранитель, помощник или кем там являлся его сопровождающий, последовал за своим начальником на прежнем отдалении и, когда садился в машину, сделал все возможное и невозможное, чтобы не всколыхнуть своими движениями ни складочки дедова кимоно.
Признаться, я закрывал за ними обоими дверь с облегчением. Огромным.
— Важная шишка? — спросила заметно притихшая Эд.
— Мой дедушка.
— А больше на бабушку похож в своем халате… Можно я с тобой поеду? Ни разу не каталась на такой машине!
— Собственно…
А что потом? Отпустить ее ночевать в одиночестве? Положим, за одну ночь с вполне разумным ребенком ничего страшного случиться не должно, однако, учитывая район и особенно соседей Моргана… К тому же если отец попадает в странные ситуации по теоретически невозможным стечениям обстоятельств, то дочь в этом смысле пошла намного дальше. Сама себе устраивает приключения то есть. И можно не сомневаться: будучи предоставлена сама себе, Адвента воспользуется своими талантами по полной программе.
— Я хотел предложить тебе переночевать у меня.
— У тебя дома? Суго-о-ой! — снова воспользовалась чужеродным словечком Эд, но восторг быстро сменился подозрительностью. — Папа не придет сегодня домой?
— Садись, поговорим по дороге. — Я пихнул ребенка на переднее сиденье и захлопнул дверь, прежде чем рыжий сорванец попытался бы оказать сопротивление.
Надо сказать, она обиделась. Надула губы на целых пять минут, пока плавное покачивание лимузина и почтительно расступающиеся перед нами прочие участники дорожного движения все-таки не вернули в глаза Эд восторженные искорки. Хотя от главного вопроса не отвратили:
— С ним что-то случилось, да?
— Э… Нет, ничего не случилось.
Надеюсь, что ничего.
— А почему его не было дома, когда я пришла?
— Потому что твой папа занят.
— У него задание?
У него очередной приступ то ли психического расстройства, то ли усталости от прелестей привычной жизни! А впрочем… Я невольно снизил скорость, чем явно усугубил положение машин, едущих в одном потоке с лимузином, но траурный вид пока успешно избавлял от праведного негодования водителей.
Он ведь еще весной вел себя… ну, скажем, тревожно. Весь тот бред с завещанием, к примеру? Что Морган вообще кому-либо может завещать, кроме своих долгов? Летом ему, правда, вроде стало спокойнее. Или так только казалось? В конце концов, работы навалилось много, некогда было отвлекаться на всякую ерун… На личные дела в смысле. А сегодня его опять вдруг взяло и накрыло, да так, что обычное уныние переросло в свою полную противоположность. А что, если он и впрямь решился покон…
Я покосился в сторону Эд.
Нет, это еще более бредовая идея! В конце концов, по самоубийству страховку не платят, только если несчастный случай или, скажем, убийство при задержании…
При задержании?!
Успокойся, Амано. Дыши глубже! Вот так. Хорошо. Ты же помнишь: никаких сообщений о розыске не было. Значит, Барбара все-таки его прикрывает. С другой стороны, это лучше, чем ничего: если бы розыск был объявлен, может статься, что уже нынешней ночью…
— Твоему папе нужно было уехать.
— Надолго?
— Ну… как закончит свои дела.
Или покончит с собой, причем неизвестно, какое развитие событий вероятнее.
— А что за дела? Он не говорил?
— Что-то личное. Э-э-э… семейное.
— Очередного ребенка усыновляет? — хмыкнула Эд.
О, такой поворот событий был бы самым желанным! Для меня сейчас. А для Моргана, конечно, вряд ли.
— Не знаю. Он и мне ничего не сказал.
— Это плохо, — глубокомысленно заявила девочка.
Кто бы спорил?
— А насчет меня он попросил?
Не успел. Или не подумал. Или даже не собирался?
— Ну да.
— Здорово!
На самом деле ничего «здорового» в происходящем не было, потому что всю оставшуюся дорогу я никак не мог себе представить способ, которым Эд способна ужиться под одной крышей с двумя церемонными куклами. И, как выяснилось, только зря ломал голову: когда дедуля выбрался из лимузина и заметил, что ребенок тоже направляется к дому, меня встретил еще один морской прилив. На этот раз ледяной.
— Что она делает?
— Идет домой.
— Разве это ее дом?
— Сейчас это ваш дом. И мой. А эта девочка — дочь моего друга.
— Наследник Амано водит дружбу с гайдзинами?[7] — процедил дедушка сквозь зубы и тут же, словно запамятовав, сменил тон на снисходительный: — Видно, кровь дает себя знать…
