доме, отрезали от внешнего мира и хотите, чтобы к вам прониклись обожанием. Умно это или нет? Вам решать.
— Так, может, я уже все для себя решил?
— Ну и отлично! — Я хлопнул ладонями по коленям и поднялся. — Счастливо оставаться тогда.
Он тоже встал со ступенек:
— А собственно… Зачем вы приходили?
— Я живу, чтобы служить. И не обсуждаю приказы, а исполняю их. И, поскольку моя сеньора приказала мне прийти и удостовериться, что некий молодой человек находится в полном здравии и добром расположении духа, я… пришел, вот и все.
— Удостоверились?
А на этом он меня ловко поймал: докладывать тетушке будет совершенно нечего. В смысле развития ситуации.
— Значит, выполнили приказ лишь наполовину.
— Вроде того.
— И просто отступите с полпути?
Теперь откровенно смеется. Не двигая ни одной черточкой лица, конечно, но и слепой бы догадался, что происходит.
— Вы же мне категорически запретили приближаться к вашему внуку. Под страхом смерти. Допустим, я попаду в дом. И допустим, даже успею увидеть пленника. Но в мертвом виде вряд ли смогу выполнить вторую часть приказа. Так что лучше вернуться и получить нагоняй, чем навсегда потерять возможность отвечать за свои ошибки.
— Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть, — задумчиво произнес старик, словно что-то вспоминая или цитируя, а потом вдруг предложил: — Заходите!
— Я успею хоть помолиться перед смертью?
Он улыбнулся:
— Сегодня в этом нужды не будет. Делайте то, что вам приказали.
Ага, тетушка тоже иногда так поступает. Прикидывается щедрой, чтобы в следующее мгновение отобрать все даденное, да еще с процентами.
— Что потребуете взамен?
— Моя корысть настолько очевидна?
— Скажем, не особо прикрыта.
Кажется, старик впервые нормально усмехнулся, становясь похожим на уже вполне живого человека.
— Несколько слов. Всего несколько слов. Возможно, если их произнесете вы, мой внук услышит больше, чем пытался сказать я.
— И что же это за слова?
Господин Ишикава перевел взгляд куда-то в светлую даль.
— Я хочу всего лишь побыть со своим внуком. Чтобы в неумолимом течении времени появилось хотя бы несколько минут, разделенных пополам между нами.
— Что для вас важнее? Чтобы я «сказал»? Или чтобы он «услышал»?
— Если вам удастся второе… Я поверю, что на свете еще случаются чудеса.
Чудеса? Это же моя основная профессия! По крайней мере, все невозможное и невероятное. Конечно, дурного получается больше. Ну так и я пока еще не дипломированный волшебник.
Длинный коридор. Дверь в самом конце. Закрытая для всего мира и меня заодно. Швейцар, впрочем, стоит тут же.
— Пропусти его, Катсу, — тихо сказал старик.
Ни вопроса, ни возражения, только четкое исполнение приказа и освобожденный для прохода дверной проем.
— Мы не будем вам мешать.
Вот за это спасибо. Хотелось бы еще быть уверенным, что не подслушивают, но, как говорится, бери, что дают, и будь благодарен.
Шагаю через порог. Амано, судя по внешнему виду, вполне жив и здоров, но расположение духа не доброе и не злое. Никакое вообще. Сидит посреди коврика, который почему-то считается матрасом, глаза закрыты, лицо… Будем считать, умиротворенное. Ну это как раз дело поправимое!
— Смотрю, вовсю постигаешь дзэн. И насколько преуспел?
О, глаза распахнулись мгновенно! Причем, судя по их выражению, путь к обретению душевного равновесия моему напарнику придется проходить заново. С самого начала.
— Нет, нет, не вставай! Я на минуточку заскочил. Проведать. Сейчас уйду, ты даже и не заме…
— Стой, где стоишь!
Какие мы резкие, однако. Радует только то, что он действительно не сдвинулся с места. Учитывая все последние события, капитан Сэна наверняка с большой радостью пересчитал бы мне кости, так что, если до сих пор медлит, это означает… Ага, вижу. Интересное такое шейное украшение.
— И как тебе на привязи? Весело?
— Ты зачем пришел? Чтобы посмеяться?
— А я разве смеюсь? Ни в коем разе. Ты же знаешь, с чувством юмора у меня…
— С совестью еще хуже!
— Не согласен. — Я прислонился спиной к стене, благо кожа уже почти не реагировала на соприкосновения с разными поверхностями. — Извиняться мне не за что.
— Не за что или не будешь? — голосом змея-искусителя уточнил Амано.
— Э… А какая разница?
— По твоей милости я оказался пленником в собственном доме!
— Ну… Наверное, в чем-то я все-таки виноват. Но ты виноват не меньше!
Все, пошло-поехало. Очередная «семейная» ссора, жаль, обычных зрителей нет. И хочется вести себя как-то иначе, ради разнообразия например, но не удается, хоть тресни.
— А я-то в чем виноват?! У меня вообще сотрясение. Могу справку показать.
— А можно я свои справки показывать как раз не буду?
— Что ты творишь, сволочь мелкая?
— Почему мелкая? Очень даже круп… И не надо дергаться, а то халатик совсем распахнется! Здесь, конечно, все свои, но… Или это мода такая домашняя новая?
— При чем тут халат? Тьфу, то есть не халат, а… А, тебе же все равно!
— Во что ты одет? Не скажи. Сначала всех приучил, что ты — мальчик с картинки, а теперь на попятную пошел? Ну уж нет. Не позволю!
И тут Амано наконец-то заржал. Аки жеребец.
— Ну вот, давно бы так… Почто дедушку обижаешь?
— Это я обижаю? Да он сам… Ты же знаешь, кто он?
— Без комментариев. Но обижать детей и стариков все равно нельзя. Идет вразрез с твоим имиджем.
— А какой у меня имидж?
— Хм…
— Ну какой же?
— Рыцарь ты у нас. В сияющих… голым телом из-под халатика сияющий. Вот.
Капитан Сэна хитро прищурился:
— А ты сегодня в кого играешь?
— Я — злой и страшный серый волк. Ну почти.
— Значит, я должен бояться?
— Если очень хочется. А вообще, лучше просто послушать. И побыть немного послушным мальчиком. То есть внуком.
По лицу моего напарника пробежала легкая тень:
