Парторганизация театра, поначалу состоящая из нескольких человек – Ефремов, Евстигнеев, Табаков и я, – всегда была защитной стеной между вышестоящими партийными органами и театром. Первые шесть лет парторгом была я, затем Петр Щербаков, потом, когда он ушел за Ефремовым во МХАТ, Александр Андреевич Вокач, очень интеллигентный человек, прекрасный актер. Когда я была парторгом, я наизусть заучивала цитаты из Ленина, и когда чиновники нас в чем-то обвиняли и подозревали, я отбивалась цитатами, которых они, конечно, не помнили и были недовольны, что им прислали молодую девчонку.
Александр Вокач, с которым мы играли в пьесе Розова «Четыре капли», незадолго до смерти подарил мне куст жасмина – он до сих пор стоит у меня на окне и цветет по праздникам. И поскольку я играла его жену, он называл меня Лялечкой. Вокач фантастически составлял партийные отчеты, так, как этого требовал райком, чего я делать никогда не умела. Он раньше был художественным руководителем тверского театра, поэтому, наверное, был знаком со всеми требованиями чиновников.
В месткоме в разное время работали Игорь Кваша, Олег Табаков, Лилия Толмачева, Михаил Жигалов, Алла Покровская, Виктор Тульчинский, Елена Миллиоти, Галина Соколова. Много лет я была председателем месткома.
Лена Миллиоти была нашим церемониймейстером. Каждый Новый год она организовывала елки для детей работников театра и воспитанников детских домов. Всего один раз в году молодые актеры играли великолепный детский спектакль, обычно сочиненный Галиной Соколовой. В фойе устраивали горки, аттракционы, проводили конкурсы. Актеры ночами с удовольствием репетировали эти представления.
Миллиоти до сих пор организует не только елки, но и выставки детского рисунка. Эти выставки стали началом творческой биографии для многих юных художников – например, для внучки Олега Табакова, которая сейчас учится на постановочном факультете Школы-студии МХАТ. Мой сын Ваня был постоянным участником этих выставок. В жюри входили профессиональные художники, и один из них, Леопольд Блях, взял Ивана за руку и отвел в художественную школу. Теперь Иван Миляев – профессиональный художник театра, заслуженный художник России, главный художник Московского детского музыкального театра «Экспромт», преподает в Школе-студии МХАТ.
У нас была высокопрофессиональная завлит Ляля (Елизавета) Котова. Она очень много читала, прекрасно знала современную литературу, выискивала авторов, дружила с ними. Олег Ефремов учил ее: «Если отказываете – делайте это очень вежливо, особенно с пожилыми авторами, чтобы их не травмировать». Ляля была правой рукой Ефремова, он знал, что она очень обидчивый человек и иногда шутил над ней. Например, она стучала в дверь кабинета, он мрачно кричал: «Нельзя!» Она поворачивалась, чтобы уйти, он открывал дверь и с хохотом догонял ее. И так повторялось не один раз.
Она дружила с Рощиным и Володиным, была знакома с Вампиловым. Однажды соединила несколько рассказов Шукшина, и получился спектакль «А поутру они проснулись». Она рассказывала смешные случаи с авторами. Как-то раз Володин приехал из Ленинграда, его встретили Рощин и Вампилов. Хотели отметить встречу, но денег не было ни копейки – не могли наскрести даже на пол-литра… Они пришли к Котовой, чтобы та спасла их и достала нужную сумму в счет гонорара за пьесы – десять рублей.
Аккуратная, точная, образованная, она была одержима театром. Сейчас Елизавета Котова уже давно на пенсии. Еще один завлит – Галина Боголюбова, веселая, модная женщина, очень умная и общительная, она дружила с актерами. Также завлитом был Валерий Стародубцев. Сейчас завлит «Современника» Евгения Кузнецова.
Помреж – это тоже важная персона в театре. У нас была идеальный помреж – Марья Федоровна Рутковская, с прокуренным голосом, бывшая травести. Родителей ее расстреляли, отец был из красных латышских стрелков. И сама она прожила очень нелегкую жизнь – квартиру, естественно, отобрали, ей пришлось скрываться, чтобы не попасть в детский дом. После реабилитации Марье Федоровне дали маленькую комнату в Телеграфном переулке. Я в то время была председателем месткома театра, и наш местком добился, чтобы она получила комнату рядом с театром – 22 метра, в коммунальной квартире, где были только одни соседи, которые просто приняли ее в свою семью. Рутковская с огромной любовью относилась к театру и с большим уважением – к актерам. Галина Волчек ее обожала.
Был в «Современнике» еще один помощник режиссера, Всеволод Давыдов. Он работал и как актер – забавно играл шута в «Голом короле». Иногда был суматошным, но очень-очень преданным театру – для него в жизни, кроме театра, не было ничего. Он был из питерских, обожал свою старую няню. Когда мы приехали на гастроли в Ленинград, она всех нас угощала кислыми щами с грибами, и даже я научилась варить такие щи.
Надо сказать, что помощники режиссеров, которые долго работали в театре, все были высокопрофессиональными. Сейчас помреж – Ольга Нурматовна Султанова, обаятельная женщина, очень четкий работник, неравнодушный к своему делу.
Мы познакомились с женой художника Льва Збарского, красавицей пианисткой Лаурой. Она вскоре стала нашей заведующей музыкальной частью на много-много лет. Она была очень интересным человеком. Отец Збарского знаменитый врач, бальзамировал тело Ленина – ни больше ни меньше! Он попал под «дело врачей-убийц», и их выселили из Дома на набережной. Бесстрашная Лаура, маленькая прекрасная армянка, родители которой, партийные работники, были расстреляны, отважно лазала в окно опечатанной квартиры, чтобы взять необходимые вещи, берегла и утешала мать Збарского, правда, и свекровь всегда относилась к ней идеально.
Позже, когда отец Збарского вернулся из лагерей, их семье снова выделили в том же доме квартиру, но другую. Затем Лаура рассталась со Збарским, который через некоторое время уехал в Америку, а она продолжала работать в «Современнике». Я считаю, что Лаура, изумительная пианистка, карьеры так и не сделала из-за семьи. Мы с ней были дружны, и мне всегда импонировали ее ум, мудрость и благородство.
Постановочная часть «Современника»: Ольга Маркина, костюмер и помощник завтруппой, Владимир Уразбахтин (он долгое время заведовал электроцехом, сейчас на этом месте работает его сын), Андрей Егоров, Владимир Корнеев, Сергей Прохоров, Николай Судариков, Владимир Ишков (художник по свету) – все эти люди внесли свою лепту в театр «Современник».
Саша
В 1970 году, как раз во время тяжелого периода ухода Ефремова из «Современника», я родила второго сына. Первый сын, Ваня, как раз пошел в школу, и я старалась «дотянуть» и родить после того, как увижу его с букетом цветов в дверях школы. И мне это удалось – Саша родился 2 сентября.
Конечно, я хотела девочку, а мой муж и Ваня – мальчика. И когда я высунулась в окно роддома и сказала им «мальчик», они ужасно обрадовались. А Ваня сказал: «Мам, а ты не можешь посидеть там подольше? Может, и девочка получится?»
Я тогда уже снималась и получала авторские за свои песни, поэтому смогла нанять няньку. Конечно, я сразу вышла на работу, потому что до родов я до последнего репетировала роль в спектакле «Корни» А. Уэскера (режиссер В. Сергачев). Пьеса очень интересная, и роль у меня была шикарная – матери, которая все время в конфликте со своей дочерью, уехавшей из деревни в город на заработки и вкусившей прелести столичной жизни. Когда дочь приезжает в деревню в отпуск, они никак не могут понять друг друга. У матери очень темпераментный характер, и дочь такая же.
Но когда я вернулась из роддома, Ефремова в театре уже не было. Мы недолго играли этот спектакль: Сергачев ушел за Ефремовым во МХАТ.
Я оказалась в безвыходном положении и всех работников театра просила помочь найти няню. И вот Галина Михайловна, наш костюмер, в очереди в магазине разговорилась с одной женщиной, которая, как выяснилось, профессиональная домработница. Галина Михайловна сразу привела ее в театр. Женщина была монашеского вида – белый платочек под подбородок, иконописное лицо. Я с ней поговорила и сразу же пригласила к нам в дом. Она удивленно спросила: «Почему вы не просите меня показать паспорт?» А я сказала: «Я и так все вижу». И оказалась права. Бесконечной доброты и трудолюбия была Феня.
Потом я пользовалась своими наблюдениями за ней при работе над ролью и в спектакле «Эшелон», и в спектакле театра «Экспромт» «Когда мы вернемся домой».
